• Специальность ВАК РФ09.00.03
• Количество страниц 169

Введение.

Глава I. „Пространство и время в философии И. Канта".

1.1. Анализ концепций пространства и времени в различные периоды деятельности И. Канта.

1.2. Математические и динамические основоположения чистого рассудка.

1.3. Пространство и время в системе метафизических начал естествознания.

Глава II. „Пространство и время в теории относительности

А. Эйнштейна".

2.1. Пространство и время в специальной теории относительности.

2.2. Пространство-время в общей относительности.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сравнительный анализ концепций пространства и времени в философии И. Канта и теории относительности А. Эйнштейна»

Актуальность темы исследования. Кантовскому „коперникианскому перевороту" в познании предшествовали две „революции в образе мышления" -революция математическая, оставившая после себя систему классической, или евклидовой геометрии, и революция физическая, совершенная Ньютоном, заложившим основы классической физики. Связь трансцендентальной философии с этими двумя величайшими событиями в истории человеческой цивилизации бесспорна; Кант не скрывал этой связи, более того, создаваемой им трансцендентально-метафизической системе он намеренно стремился придать строгость и отчетливость подобную той, какая имела место в геометрии и классической механике. Примерами из геометрии и классической механики изобилует „Критика чистого разума", в самом начале произведения были поставлены вопросы, решению которых и была посвящена „Критика.": как возможна чистая математика? Как возможна чистая физика? Более двухсот лет прошло с момента написания Кантом „Критики чистого разума", но колоссальная мощь этого произведения влечет к себе все новые и новые поколения исследователей, рождает все новые и новые споры, не ослабевающие и по сей день. Особую остроту спорам относительно места критической философии в науке придала теория относительности Эйнштейна, отвергнувшая абсолютный характер евклидовой геометрии и классической физики. Имеет ли какое-нибудь отношение „коперникианский переворот" к новейшей физико-математической революции, или его место осталось только в истории? Эйнштейн отрицал то, что актуальность трансцендентальной философии исчерпана, он не ограничивал критическую систему только рамками классической физики и евклидовой геометрии. Хотя взгляд Эйнштейна на философию Канта менялся с резко отрицательного на определенно положительный, но в последние годы жизни он отчетливо высказывал мысль о том, что не критическая философия ограничивается рамками евклидовой геометрии и классической механики, а наоборот, возможность и евклидовой геометрии, и классической механики обосновывается критической философией.

Работа „Метафизические начала естествознания" была написана Кантом через шесть лет после „Критики чистого разума"; значение этой работы, ее роль и место во всей критической философии не было оценено ни в период ее выхода в свет, ни в последующие годы, ни в наше время. В „Kant Studien" в последние десятилетия было напечатано много статей о Канте, об актуальности положений трансцендентальной философии для современного естествознания, но выводы авторов этих статей не выходят за рамки „Критики чистого разума". Сам Кант говорил о том, что в „Критике." связь математических и физических основоположений исследована не достаточно четко, что более основательный анализ этой связи дан в системе метафизических начал. Однако, „Метафизические начала." остались незамеченными на фоне „Критики чистого разума". У Э. Кассирера, одного из выдающихся неокантианцев, о „Метафизических началах." сказано мало, но достойно внимания следующее: „В „Метафизических началах естествознания" в 1786 г. разработано новое изложение кантовской философии природы. В этой работе дана дефиниция понятия материя в трансцендентальном духе - бытие материи выступает здесь не как исконное, а как производное полагание, существование материала рассматривается только как иное выражение действия и закономерности сил."1 Суть этого „нового изложения философии природы" осталась, к сожалению, не раскрытой, однако, само упоминание о новом взгляде на природу и материю вступает в противоречие с традиционно сложившейся точкой зрения о том, что после „Критики." Кант не высказывал новых масштабных положений о природе и материи.

Данное диссертационное исследование раскрывает суть того, что, по мнению автора, Кассирер вложил в понятие „нового изложения кантовской философии природы". „Новое изложение" позволяет делать выводы о том, что „коперникианский переворот" не только не потерял своей актуальности в свете

1 Э. Кассирер „Жизнь и учение Канта", - С.Пб. „Университетская книга", стр. 202, 1997 г. релятивистской революции в физике, но во многих моментах предвосхитил эту революцию.

Степень научной разработанности проблемы. Характеризуя степень изученности проблемы связи философии Канта и теории относительности Эйнштейна, следует отметить, что в такой постановке данный вопрос не исследовался никем. В работе „Философия пространства и времени" Г. Рейхенбах довольно глубоко проанализировал кантовскую и эйнштейновскую концепцию пространства и времени, но он не ставил вопрос о единстве гносеологических основ этих концепций. Г. Рейхенбах, как и подавляющее большинство исследователей Канта в качестве основной концепции пространства и времени использовал ту, которая была изложена в „Критике чистого разума". В данной диссертации „критическая" модель рассматривается не как окончательная, а как этапная.

Используемую литературу можно классифицировать по следующим группам: труды, в которых содержатся идейные предпосылки концепций пространства и времени у Канта и Эйнштейна (Аристотель, Г. Галилей, Р. Декарт, Г. В. Лейбниц, Д. Юм); труды И. Канта, А. Эйнштейна, И. Ньютона; историко-философская литература по проблеме взаимосвязи философии и физики (Г. Рейхенбах, С. И. Вавилов, Н. Бор, А. Б. Мигдал, С. Вайнберг, В. В. Ильин, В. С. Готт, В. Г. Сидоров и др.); по философии и методологии науки (в частности, физики) и по проблемам оснований физико-математического знания (в отечественной литературе - В. В. Ильин, В. Г. Сидоров, Е. П. Никитин, А. Н. Кочергин, JI. А. Микешина, В. Н. Вандышев, Е. И. Кукушкина, JI. Б. Логунова, Ю. А. Петров, Ю. Б. Молчанов, С. С. Гусев, Г. Л. Тульчинский, А. С. Никифоров, В. Т. Мануйлов и др.; в зарубежной литературе - С. Грофф, Chalmers A. F., Simon Y. R.,Cornwell S; Stamp S. E. и др.); по истории физики (М. Планк, Д. К. Максвелл, Г. Е. Горелик, И. Д. Новиков, А. В. Шилейко, Т. И. Шилейко, А. М. Мостепаненко, В. И. Григорьев, Г. Я. Мякишев и др.); историко-философская литература по проблемам взаимосвязи философии и физики (М. Г. Лобановский, В. Ф. Асмус, В. И. Шинкарук, Н. Т. Абрамова, И. Б. Новик, С. П. Чернозуб, А. М. Анисов, Dobbs В. J. Т., В. И. Колядко, Р. С. Карпинская, И. К. Лисеев и др.); работы по исследованию философского наследия И. Канта (А. В. Гулыга, Ю. Я. Дмитриев, Г. Д. Гачев, В. Е. Семенов, Carrier М, Stampf S. Е. и др.); работы по исследованию философских проблем теории относительности (И. И. Гольденблат, Г. Рейхенбах, К. X. Рахматуллин, В. И. Секерин, Д. П. Грибанов, Л. Я. Станис, К. X. Делокаров, Э. М. Чудинов и др.).

Цель диссертационного исследования. Целью диссертационного исследования является определение гносеологических корней концепций пространства и времени в философии И. Канта и теории относительности А. Эйнштейна. Для достижения цели предполагается решение следующих задач:

1. Выделение трех этапов в научной деятельности И. Канта, каждый из которых привнес новые моменты в формирование единой концепции пространства и времени; показать основное отличие послекритической концепции пространства и времени от критической.

2. Рассмотрение Кантова подхода к решению задачи взаимосвязи физики и математики: обоснование необходимости метафизического звена в связи математики и физики.

3. Раскрытие особенностей Эйнштейнова подхода к пониманию статического и динамического времени, материального и математического пространства.

Теоретико-методологические принципы и источники исследования.

В диссертационном исследовании использовался метод историко-философской реконструкции, который включает в себя методики первичного (при изучении источников) и вторичного (при привлечении различного рода критической литературы) исследования, а также методы интерпретирующего анализа (при анализе и сравнении различных концепций).

В качестве эмпирической базы исследования использовались работы И. Канта, А. Эйнштейна, труды Р. Декарта, Г. В. Лейбница, И. Ньютона, Д. Юма. В диссертации использовались работы современных отечественных и западных специалистов в области философии, теоретической физики, истории философии, истории физики, исследователей наследия И. Канта, А. Эйнштейна, И. Ньютона.

На защиту выносятся положения:

1. Послекритическая концепция пространства и времени у И. Канта, подразделяющая пространство и время на метафизические, математические и физические, во многих моментах предвосхитила теорию относительности.

2. Физическое и математическое пространство и время у И. Канта и А. Эйнштейна не могут быть связаны безусловно. Условием связи математического и физического пространства и времени является метафизическое пространство и время.

В понятие метафизика и Кант, и Эйнштейн вкладывали следующий смысл: метафизика обосновывает возможность взаимосвязи математических и физических основоположений; метафизика обосновывает возможность познания субъектом мира физических явлений.

Научная новизна исследования заключается:

1. В выделении основных отличий концепций пространства и времени в каждый из трех периодов научной деятельности Канта: докритический, критический и послекритический.

2. В определении особенностей толкования Кантом понятий пространства и времени в „Метафизических началах естествознания".

3. В раскрытии особенностей определения физического и математического времени в специальной теории относительности Эйнштейна.

4. В обосновании единства гносеологических основ концепций физического (материального) пространства в общей относительности Эйнштейна и в системе метафизических начал естествознания Канта.

Теоретическая и практическая значимость работы. Связь философии Канта и теории относительности Эйнштейна до последнего времени оставалась малоисследованной проблемой. Данное диссертационное исследование вносит свой вклад в решение задачи взаимосвязи философии и теоретической физики, а в целом метафизики и естествознания. Она раскрывает те моменты в колоссальном философском наследии И. Канта, которые ранее оставались незамеченными на фоне блистательного критического периода в творчестве гения. С другой стороны, тщательный анализ теории относительности А. Эйнштейна позволяет делать выводы о том, что эта концепция выходит за рамки физико-математической системы, содержит чисто философские моменты, идущие не от опыта, а от способности субъекта мыслить многообразное как единую систему. Сходство взглядов Канта и Эйнштейна на пространство и время дает основание для вывода о неразрывной связи философии и естествознания, а вместе с тем и связи внутреннего мира субъекта, или гуманитарной составляющей и внешнего мира, или естественнонаучной составляющей.

Материалы данного исследования могут использоваться в учебных курсах по истории западной философии, по философии и методологии научного знания, в спецкурсах по философским вопросам физики и курсах по истории физики (для физико-математических специальностей).

Апробация диссертации.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры философии Курского государственного педагогического университета и была рекомендована к защите.

С идеями своего исследования автор выступал на конференциях и научно-методических семинарах. Так в 1998г. на конференции „Иллиадиевские чтения", состоявшейся в Курске, излагались основные мысли и цели диссертации. Тезисы доклада были опубликованы в сборнике этой конференции (Бойко В. Н. „Гуманитарное и естественнонаучное познание как составляющие единой культуры", Курск, КГПУ, 1998 г.). Основные положения и отдельные аспекты диссертационной работы нашли отражение в опубликованных работах автора.

Структура работы.

Структура диссертационного исследования определяется его целью и задачами. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Заключение диссертации по теме «История философии», Бойко, Владимир Николаевич

Заключение.

В результате сравнения концепций пространства и времени у И. Канта и А. Эйнштейна установлено, что в основании этих концепций лежат единые гносеологические корни. Физико-математическая конструкция необходимо связана со способностью субъекта спонтанно создавать понятия, без этого условия нет никаких оснований связывать математическую конструкцию с чувственно воспринимаемым явлением. Пространство и время в метафизике, математике и физике имеют различный смысл, но физические и математические пространство и время исходят из чистой способности субъекта представлять внешний предмет как объект созерцания - либо эмпирического, либо чистого, т. е. физическим и математическим пространству и времени предшествуют метафизические пространство и время.

Субъект в познании законов внешнего мира является не пассивным инструментом в руках природы, существующей как бы независимо от субъекта и его способностей, а активным творцом, создающим из многообразия бессвязных эмпирических фактов единую конструкцию. Внешний мир существует для гносеологического субъекта только потому, что он может быть предметом опыта, объектом эмпирического созерцания. Кантово понятие собственно научной системы и Эйнштейново понятие научной теории (т. е. фундаментальных понятий, с определения которых начались и трансцендентально - метафизическая система и релятивистская теория) фактически являются тождественными понятиями.

Классическая физика Ньютона дала человечеству новую картину мира, которая просуществовала почти два столетия; Кантову систему и Эйнштейнову теорию разделяет между собой столетие, но в это столетие было сделано столько новых открытий, сколько не было сделано за прошедшие тысячелетия человеческой истории. Во времена Канта никто не посмел бы даже намекнуть на критику каких-либо положений классической механики, во времена же Эйнштейна классическую физику критиковали многие. Столетие, в течение которого произошла смена целой эры в представлении человечества об окружающем мире стало свидетелем высочайшего подъема и падения классической физики.

Во времена Канта не было ни одного эмпирического факта, ставящего под сомнение абсолютную и безусловную значимость „Математических начал.". Кант обосновал относительный характер классической механики чисто метафизически, то есть, не обладая ничем, кроме более глубокого осмысления того математического фундамента, который лег в основу Ньютоновой системы. Кант прекрасно понимал, что его система метафизических начал обречена на многолетнее, а может и многовековое непонимание, и в самом деле, метафизическая система и по сей день воспринимается как послекритические чудачества стареющего создателя трансцендентальной философии, в ней якобы нет ничего такого, что могло бы дополнить „Критику чистого разума". Но для Канта возможная в будущем критика его системы не имела большого значения, ибо для него было важнее поставить думающую часть человечества в известность о тех выводах, к которым он пришел в период, последовавший за созданием „Критики.". Систему метафизических начал естествознания можно с полной уверенностью назвать открытием, но открытием, не реализованным в полной мере, открытием, не уступившим по своей значимости „Критике.", если бы автору хватило сил и самой жизни для придания данной системе более широкого, концептуального оформления. Но даже в том виде, в каком система метафизических начал дошла до читателя, она поражает своей глубиной и актуальностью.

Во времена же создания Эйнштейном теории относительности имела место совершенно противоположная научно-историческая ситуация: существовали факты, которые ставили под сомнение способность классической физики описывать явления природы. Более того, ставилось под сомнение не только Ньютоново учение, но сама возможность создания физики как науки в собственном смысле. „Hypotheses nou fingo", - провозгласил Ньютон, утверждая тем самым, что обоснование его системы не выходит за рамки чисто математического, что в его системе нет места метафизическим спекуляциям. Под влиянием неопровержимых эмпирических фактов Эйнштейн пересмотрел основополагающие положения классической физики, именно те математические начала, на которые опиралась вся Ньютонова механика. Математические выводы нельзя безусловно переносить на мир физических явлений, связь физики и математики необходимо обосновывать с учетом условий восприятия исследователем явления. Без „hypotheses" невозможно обойтись при создании теоретической физики, именно рациональное, метафизическое обоснование связывает с необходимостью многообразие чувственного опыта с определенной математической конструкцией.

Таким образом, ситуации, в которых создавались система метафизических начал естествознания и теория относительно принципиально отличались друг от друга. Кант еще не знал ни одного эмпирического факта, выходящего за рамки „Математических начал.", а значит и ни одного факта, подтверждающего правоту его точки зрения, изложенной в системе метафизических начал. Эйнштейн же был свидетелем крушения классической механики как всеобщей физики под воздействием многочисленных эмпирических фактов, что побудило его пересмотреть именно математические начала физической науки. Начав свой путь из противоположных отправных точек, оба гения встретились в одном и том же месте; выводы к которым пришли и Кант, и Эйнштейн (не математические, а общефизические, или физико-метафизические) поразительно схожи. „Математические начала натуральной философии" являются одним из частых случаев взаимосвязи физики и математики, идеальной физико-математической конструкцией, в которой не учитывается условие восприятия субъектом внешнего воздействия. Обоснование связи физики и математики не дается ни в каком опыте, оно исходит из самой способности субъекта мыслить явление как единство многообразного, каждый элемент которого жестко связан с предыдущим и последующим причинно-следственной зависимостью.

И Кант, и Эйнштейн различали пространство и время физические и пространство и время математические. Ньютоновы абсолютные пространство и время определены ими как математические пространство и время, физические же пространство и время есть понятия не абсолютные, а относительные. Взаимосвязь математических и физических пространства и времени носит не безусловный характер, а обусловленный возможностями субъекта воспринимать внешнее воздействие. Физические пространство и время неотделимы от явления - причины того, что воздействует на чувственность субъекта, а потому физические пространство и время даются не в чистом, а в эмпирическом созерцании. То, что не может быть предметом опыта не имеет отношения к физическим пространству и времени, например, бесконечное, неподвижное пространство, неизменно текущее, охватывающее все точки пространства одновременно, время. И пространство, и время имеют смысл в исследовании законов внешнего мира, если могут быть предметом опыта, т. е. Могут быть восприняты чувственно. Это положение является одним из наиболее важных и в системе метафизических начал естествознания, и в релятивистской теории Эйнштейна.

До создания „Метафизических начал естествознания" имели место две концепции пространства и времени у Канта: докритическая, представленная в работе „Всеобщая естественная история и теория неба", и критическая, представленная в „Критике чистого разума". В системе метафизических начал естествознания были объединены докритическая и послекритическая концепции пространства и времени.

Основное отличие критической и послекритической концепций заключается в расширении трансцендентального толкования пространства и времени: трансцендентальное толкование этих понятий объединяет математическое и физическое определение понятий пространства и времени.

Раскрыто основное отличие метафизики в послекритический период от метафизики критического периода. Метафизика - это не просто природная склонность выходить за пределы опыта, а необходимая составляющая всякой собственно-научной концепции. Собственно наука отличается от простой классификации явлений тем, что в ней взаимосвязаны субъективные способности исследователя объединять многообразное в единую систему и объективно существующее явление.

Выделено, что основания физики не математические, а метафизические, т. к. в физическом законе связываются между собой априорные способности субъекта объединять многообразие в единство и способности воспринимать внешнее воздействие. Математика играет здесь роль посредника схематически связывающего понятие и созерцание.

Предмет эмпирического созерцания и предмет чистого созерцания не могут связываться безусловно. Условием их связи является метафизическое обоснование возможности опыта, без этого условия физика и математика не связаны с необходимостью. Математика не знает, что такое опыт; метафизика дает математике исходные данные для конструирования опыта.

Критика чистого разума" и „Математические начала натуральной философии" Ньютона схожи в том, что в этих трудах физика и математика, физические основоположения и математические основоположения связывались безусловно. Принципиальное отличие послекритической системы метафизических начал заключалось в обусловленном характере связи физики и математики; Кант критикует Ньютона за то, что он положил в основу всеобщей физики математические начала: начала физики - метафизические. Физико-математическая конструкция представляет собой не однородное многообразие точек, как в геометрии Евклида, а неоднородное многообразие чувственного опыта.

В системе метафизических начал дано иное, чем в „Критике." определение понятия материи. Материя - это силовая причинность, или совокупность всего того, что может быть чувственно воспринято субъектом. Понятие материи - чистое понятие, или метафизическое понятие, но не математическое и не физическое; математическая наука может обходиться без понятия материя, физическая наука не может. Материю возможно конструировать математически, но в этой конструкции необходимо учитывать условие чувственного восприятия.

Кант указал на наиболее уязвимые моменты классической физики; он пришел к выводу, что ньютоновская механика не является всеобщей физикой, а только частной физико-математической моделью внешнего мира. Не обладая ни одним эмпирическим фактом, который поколебал бы монолит классической механики, он чисто философски пришел к выводам, которые созвучны с теорией относительности. Кант предсказал создание теории относительности, в основу которой будут положены не математические начала, а метафизические. Такую физику он назвал всеобщей.

Отличительной особенностью Эйнштейнова метода построения научной теории было то, что он не отделял теорию от субъекта, математическую конструкцию явления от способности исследователя созерцать явление. Все, что наблюдатель может знать о явлении необходимо связано с условием непосредственного восприятия явления, а это возможно в одном единственном случае - и наблюдатель, и событие находятся в одном и том же месте пространства, в одной системе отсчета. В противном случае несколько наблюдателей, расположившихся в разных удаленных от события местах, будут по разному описывать явление.

Каждый наблюдатель создает свою собственную конструкцию явления, но из всех возможных конструкций только одна будет достоверно описывать событие - та, в которой учтено условие восприятия явления наблюдателем. Эйнштейн раскрыл основное отличие динамической конструкции от статической конструкции: в последней учитывается условие восприятия явления наблюдателем.

Эйнштейн различал эмпирическое созерцание и опыт; эмпирическое созерцание не редко оказывается видимостью. Опытом оно может стать только тогда, когда известно условие, при котором возможна связь между системой отсчета субъекта или собственной системой отсчета, и системой отсчета события. Во всех других случаях математическая конструкция явления связана с собственно явлением без необходимости. Конструировать опыт чисто математически невозможно, а потому основания теоретической физики должны быть не математическими, а иными.

Создатель релятивистского учения неоднократно высказывал мысль о том, что объяснение взаимосвязи субъективных законов внутреннего мира исследователя и объективно существующего мира физических явлений выходит за рамки и математики, и физики. Всякая теория, а физическая в большей степени, неизбежно содержит метафизическое звено, без которого невозможно конструировать опыт, начала теоретической физики не математические, как у Ньютона, а чисто философские, или метафизические. Бесспорно, математика является основным инструментом в создании физической теории, но отнюдь не фундаментом.

Понятие материи в общей относительности исходит не из опыта, и не выводится математически, а представляет собой метафизическое понятие силовой причинности, лежащей в основе всего, что может существовать в физическом пространстве. Материя проявляет себя тем, что способна оказывать воздействие; масса является одной из форм существования материи, которая мыслится либо как тяжесть, либо как инерция. И тяжесть, и инерция входят в более общее понятие, обозначающее силовую первопричину всего существующего в физическом пространстве-времени, - это энергия. Энергию можно конструировать математически как определенную величину -количественную, качественную, существующую относительно других подобных величин, связанную с явлением необходимостью, действительностью, возможностью.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Бойко, Владимир Николаевич, 2002 год

1. Абдильдин Ж.М. „Диалектика Канта", Алма-Ата, „Казахстан", 1974 г.

2. Абрамян JI.A. „Кант и проблема знания: Анализ кантовой концепции естествознания", Ереван, Изд. АН Арм. ССР, 1979 г.

3. Авраамова М.А. „Учение Аристотеля о сущности", М., Изд. МГУ, 1970 г.

4. Адуло Т.И., Бабосов Е.М., Героименко В.А. „Философскометодологические проблемы взаимодействия наук", Киев, „Выща шк.", 1989 г.

5. Аристотель „Сочинения", М., „Мысль", 1981 г.

6. Асмус В.Ф. „Иммануил Кант", М., „Наука", 1973 г.

7. Асмус В. Ф., Шинкарук В.И., Абрамова Н. Т. „Единство научного знания", М„ „Наука", 1988 г.

8. Ахундов М.Д. „Концепция пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы", М., „Наука", 1982 г.

9. Ахундов М.Д., Баженов Л.Б. „Физика на пути к единству", М., „Знание", 1985 г.

10. Ахманов А.С. „Логическое учение Аристотеля", М., „Соцэкгиз", 1960 г.

11. Бабушкин В.У. „Феноменологическая философия науки", М., „Наука", 1985 г.

12. Барашенков B.C. „Существуют ли границы науки: количественная и качественная неисчерпаемость материального мира", М., „Мысль", 1982 г.

13. Баскин Ю.Я. „Кант", М., Юрид. лит., 1984 г.

14. Библер B.C. „Кант Галилей - Кант", - М., „Мысль", 1991 г.

15. Бом Д. „Причинность и случайность в современной физике", М., Изд. иностр. лит., 1959 г.

16. Бор Н. „Избранные научные труды", М., „Наука", 1979 г.

17. Борн М. „Моя жизнь и взгляды", М., „Прогресс", 1973 г.

18. Бородай Ю.М. „Воображение и теория познания (Критический очерк кантовского учения о продуктивной способности воображения)", М., „Высш. школа", 1966 г.

19. Бранский В.П., Корольков A.JI. и др. „Роль философии в научном исследовании", Л., Изд-во ЛГУ, 1990 г.

20. Булыгин А.В. „К истокам идеального", Л., Изд-во ЛГУ, 1988 г.

21. Бунге М. „Философия физики", М., „Прогресс", 1975 г.

22. Бур М., Иррлиц Г. „Притязания разума", М., „Прогресс", 1978 г.

23. Бэкон Ф. „Сочинения", М., „Мысль", 1977 г.

24. Вавилов С.И. „Исаак Ньютон", М., Изд-во Акад. Наук СССР, 1961 г.

25. Вайнберг С. „Первые три минуты", М., „Энергоиздат", 1981 г.

26. Вандышев В.Н. „Философский анализ дифференциации научного познания" Киев, „Выща шк", 1989 г.

27. Васильев М.В., Климонтович К.П., Станюкевич К.П. „Сила, что движет мирами", М., „Атомиздат", 1978 г.

28. Вахтомин Н.К. „Теория научного знания Иммануила Канта: опыт современного прочтения „Критики чистого разума", М., „Наука", 1986 г.

29. Венцковский Л.Э., Гаффаров Д.Т., Саттаров Н.Г. „Диалектическое единство естественнонаучного и философского знания", Ташкент, „Фан", 1989 г.

30. Вессель X. и др. „Философские основания научной теории", Новосибирск, „Наука", Сиб. отд.-ие, 1989 г.

31. Вернан Ж.П. „Происхождение древнегреческой мысли", М., „Прогресс", 1988 г.

32. Виндельбанд В. „Философия в немецкой духовной жизни XIX столетия", -М., „Наука", 1993 г.

33. Вриг Г.Х. „Логико-философские исследования", М., „Прогресс", 1986 г.

34. Гайденко В.П., Смирнов Г.А. „Западноевропейская наука в средние века", -М., „Наука", 1989 г.

35. Гвай И.И. „К.Э. Циолковский о круговороте энергии", М., Изд. Акад. Наук СССР, 1957 г.

36. Гегель Г.В. „Лекции по истории философии", СПб., „Наука", 1993 г.

37. Гейзенберг В. „Физика и философия. Часть и целое", М., „Наука", 1989 г.

38. Гоббс Т. „Сочинения", М., „Мысль", 1989 г.

39. Голин Г.М., Филонович С.Р. „Классики физической науки: (С древнейших времен до начала XX в.)", М., „Высш. пне.,", 1989 г.

40. Гольденблат И.И. „Парадоксы времени" в релятивистской механике", -М„ „Наука", 1972 г.

41. Горелик Г.Е. „Почему пространство трехмерно?", М., „Наука", 1988 г.

42. Готт B.C. „Союз философии и естествознания", М., „Знание", 1973 г.

43. Готт B.C., Сидоров В.Т. „Философия и процесс физики", М., „Знание", 1986 г.

44. Грибанов Д.П. „Философские взгляды А. Эйнштейна и развитие теории относительности", М., „Наука", 1987 г.

45. Грибанов Д.П. „Философские основания теории относительности", М., „Наука", 1982 г.

46. Григорьев В.И., Мякишев Г.Я. „Силы в природе", М., „Наука", 1988 г.

47. Григорян Б.Т. „Неокантианство. Критический очерк", М., „Высш. школа", 1962 г.

48. Гринишин Д.М., Корнилов С.В. „Иммануил Кант ученый, философ, гуманист", - Л., Изд. ЛГУ, 1984 г.

49. Грюнбаум А. „Философские проблемы пространства и времени", М., „Прогресс", 1969 г.

50. Грофф С. „За пределами мозга", М., Изд. Трансперсонального ин-та, 1993 г.

51. Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. „Проблема понимания в философии", М., „Политиздат", 1989 г.

52. Данин Д.С. „Неизбежность странного мира", М., „Молодая гвардия", 1966 г.

54. Делокаров К.Х. „Философские проблемы теории относительности", М., „Наука", 1973 г.

55. Длугач Т.Б. „Проблема единства теории и практики в немецкой классической философии", М., „Наука", 1986 г.

56. Злобин Н.С. „Культурные смыслы науки", М., „Олма-Пресс", 1997 г.

57. Зубов В.П. „Аристотель", М., Изд. Акад. наук СССР, 1963 г.

58. Иванов В.Г. „Детерминизм в философии и физике", Л., „Наука", Ленинградское отд-ние, 1974 г.

59. Ильин В.В. „Механика Ньютона основа единой физики", - М., „Высш. шк. ",1992 г.

60. Ильин В.В. „Критерии научности знания", М., „Высш. шк.", 1989 г.

61. Кант И. „Всеобщая естественная история и теория неба", Соч. T.l, М., „Чоро", 1994 г.

62. Кант И. „Критика чистого разума", М., „Мысль", 1994 г.

63. Кант И. „Критика практического разума", Соч. Т. 4, М., „Чоро", 1994 г.

64. Кант И. „Критика способности суждения", Соч. Т.4, М., „Чоро", 1994 г.

65. Кант И. „Метафизические начала естествознания", Соч. Т.4, М., „Чоро", 1994 г.

66. Кант И. „О вопросе, предложенном на премию Королевской Берлинской Академии наук в 1791 году: какие действительные успехи создала метафизика в Германии со времен Лейбница и Вольфа", Соч. Т.7, М., „Чоро", 1994 г.

67. Кант И. „О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира", Соч. Т. 2, М., „Чоро", 1994 г.

68. Кант И. „Об основанном на априорных принципах переходе от метафизических начал естествознания к физике", Соч. Т.8, М., „Чоро", 1994 г.

69. Кант И. „Пролегомены ко всякой будущей метафизике, которая может появиться как наука", Соч. Т.4, М., „Чоро", 1994 г.

70. Кант И. „Из рукописного наследия", Соч. Т.8, М., „Чоро", 1994 г.

71. Кант и кантианцы: Критические очерки одной философской традиции А.С. Богомолов, В.А. Жучков и др., М., „Наука", 1978 г.

72. Канто А.С. „Философия и мир: истоки, тенденции, перспективы", М., „Политиздат", 1990 г.

73. Кассирер Э. „Жизнь и учение Канта", С.Пб., „Университетская книга", 1997 г.

74. Кассирер Э. „Проблема познания в философии и науке в Новейшее время", С.Пб., „Университетская книга", 1997 г.

75. Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. „Философия природы: коэволюционная стратегия", М., „Интерпракс", 1995 г.

76. Карцев В.П. „Ньютон", М., Мол. гвардия, 1987 г.

77. Колесников А.С. „Философия Бертрана Рассела", Л., Изд. ЛГУ, 1991 г.

78. Колядко В.И. „Больцано", М., „Мысль", 1982 г.

79. Косарева Л.М. „Рождение науки Нового времени из духа культуры", М., Ин-т психологии РАН, 1997 г.

80. Комарова В.Я. „Учение Зенона Элейского", Л., Изд. ЛГУ, 1988 г.

81. Кобзарёв Н.И. „Ньютон и его время", М., „Знание", 1978 г.

82. Кочергин А.Н. „Моделирование мышления", М., Политиздат", 1969 г.

83. Критические очерки по философии Канта К 250-летию со дня рождения/ АН УССР, Ин-т философии., Киев, „Наук. Думка", 1975 г.

84. Кудрявцев П.С. „История физики", М., „Учпедгиз", 1971 г.

85. Кузнецов Б.Г. „История философии для физиков и математиков", М., „Наука", 1974 г.

86. Кузнецов Б.Г. „Эйнштейн. Жизнь, смерть, бессмертие", М., „Наука", 1979 г.

87. Кузнецов Б.Г. „Ньютон", М., „Мысль", 1982 г.

88. Кузнецов В.И., Бургин М.С. „Мир теорий и могущество разума", Киев, „Украша", 1991 г.

89. Кукушкина Е.И., Логунова Л.Б. „Мировоззрение, познание, практика", -М., „Политиздат", 1985 г.

90. Ламетри Ж.О. „Сочинения", М., „Мысль", 1983 г.

91. Лейбниц Г.В. „Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии", Соч. Т.2, М., „Мысль", 1983 г.

92. Лейбниц Г.В. „Против варварства в физике за реальную философию", Соч. Т.1, М., „Мысль", 1983 г.

93. Лейбниц Г.В. „Монадология", Соч. Т.1, М., „Мысль", 1983 г.

94. Лейбниц Г.В. „Краткое доказательство примечательной ошибки Декарта.", Соч. Т.1, М., „Мысль", 1983 г.

95. Лейбниц Г.В. „Начала и образцы всеобщей науки", Соч. Т.З, М., „Мысль", 1983 г.

96. Лисовенко Н.А. „Философия религии Марбургской школы неокантианства", М., „Наук. Думка", 1983 г.

97. Лобановский М.Г. „Основания физики природы", М., „Высш. шк.", 1990 г.

98. Локк Дж. „Сочинения", М., „Мысль", 1985 г.

99. Лукьянец B.C. „Физико-математические пространство и реальность", -Киев, „Наук. Думка", 1971 г.

100. Ляткер Я.А. „Декарт", М., „Мысль", 1975 г.

101. Максвелл Д.К. „Статьи и речи", М., „Наука", 1968 г.

102. Мамардашвили М.К. „Кантианские вариации", М., „Аграф", 1997 г.

103. Мамардашвили М.К. „Картезианские размышления", М., „Прогресс", 1999 г.

104. Мамчур Е.А., Овсянников П.Ф., Огурцов А.П. „Отечественная философия науки: предварительные итоги", М., „РОССМЭН",1997 г.

105. Маркова JI.A. „Конец века конец науки?", - М., „Наука", 1992 г.

106. Мигдал А.Б. „Как рождаются физические теории", М., „Педагогика", 1984 г.

107. Михайлов А.В. „Мартин Хайдеггер: человек в мире", М., „Моск. рабочий", 1990 г.

108. Митрошилова Н.В. „Рождение и развитие философских идей", М., „Политиздат", 1991 г.

109. Молчанов Ю.Б. „Проблема времени в современной науке", М., „Наука", 1990 г.

110. Мостепаненко A.M. „Пространство-время и физическое познание", -М., „Атомиздат", 1975 г.

111. Муравьев В.Н. „Овладение временем", М., „РОССМЭН", 1998 г.

112. Материалы межвузовской научной конференции 25-26 апреля 1996 г. „Проблема интеграции философских культур в свете компаративистского подхода", С.Пб., Изд-во Гос. ун-та, 1996 г.

113. Надточаев А.С. „Философия и наука в эпоху античности", М., Изд. МГУ, 1990 г.

114. Налетов И.З. „Конкретность философского знания", М., „Мысль", 1986 г.

115. Нарский И.С. „Философия Давида Юма", М., Изд. МГУ, 1967 г.

116. Никитин Е.П. „Открытие и обоснование", М., „Мысль", 1988 г.

117. Никифоров А.С. „Познание мира", М., „Сов. Россия", 1989 г.

118. Новиков И.Д. „Куда течет река времени", М., „Молодая гвардия",1990 г.

119. Ньютон И. „Математические начала натуральной философии", М., „Наука", 1989 г.120. „Ньютон и философские проблемы физики XX века." Сборник статей/АН СССР, Ин-т философии;/ Отв. редактор М.Д. Ахундов, С.В. Илларионов., М., „Наука", 1991 г.

120. Ойзерман Т.И., Нарский И.С. „Теория познания Канта", М., „Наука", 1991г.

121. Осипов А.И. „Пространство и время как категории мировоззрения и регуляторы практической деятельности", М., „Наука", 1986 г.

122. Петров А.З. „Пространство-время и материя", Изд. Казанского ун-та, „Казань", 1963 г.

123. Планк М. „Единство физической картины мира", М., „Наука", 1966 г.

124. Платон „Диалоги", М., „Мысль", 1998 г.

125. Подольный Р.Г. „Освоение времени", М., „Политиздат", 1989 г.

126. Попов С.И. „Кант и кантианство", М., Изд. МГУ, 1961 г.

127. Поппер К.Р. „Логика и рост научного знания", М., „Прогресс", 1983 г.

128. Потемкин В.К., Симонов А.Л. „Пространство в структуре мира", -Новосибирск, „Наука", Сиб. отд-ние, 1990 г.

129. Рассел Б. „История западной философии", М., „МИФ", 1993 г.

130. Рахматулин К.Х. „В мире Эйнштейна", Алма-Ата, „Казахстан", 1967 г.

131. Рейхенбах Г. „Философия пространства и времени", М., „Прогресс", 1985 г.

132. Руттенбург В.И. „Титаны Возрождения", М., „Наука", 1991 т.

133. Свасьян К.А. „Философия символических форм Э. Кассирера", Ереван, Изд. АН Арм. ССР, 1989 г.

134. Секерин В.И. „Теория относительности мистификация века", „Новосибирск": Б.И., 1991 г.

135. Селиванов Ф.А. „Истина и заблуждение", М., „Политиздат", 1972 г.

136. Сидоров В.Г. „Философские предпосылки становления физических теорий", М., „Высш. шк.", 1989 г.

137. Силин А.А. „О природе времени", М., „Вест. РАН", 1995 г.

138. Станис Л.Я. „Движение, пространство, время и теория относительности", М., „Высш. шк.", 1967 г.

139. Уитроу Дж. „Естественная философия времени", М., „Прогресс", 1964 г.

140. Филатов В.П. „Научное познание и мир человека", М., „Политиздат", 1989 г.

141. Фихте И.Г. „Основа общего наукоучения", Соч. Т.1, „Мифрил", С.Пб., 1993 г.

142. Фишер К. „История новой философии: Декарт: его жизнь, сочинения и учение", СПб., Мифрил, 1994 г.44. „Философия Канта и современность" Под общей ред. чл.-кор. АН СССР Т.У. Ойзермана., М., „Мысль", 1974 г.

143. Хайдеггер М. „Время и бытие", М., „Республика", 1993 г.

144. Хайдеггер М. „Разговор на проселочной дороге", М., „Высш. шк.", 1991 г.

145. Ходаковский Н.И. „Спираль времени", М., ООО „АИФ-Принт", 2001 г.

146. Целлер Э. „Очерк истории греческой философии", М., „Канон", 1996 г.

147. Чернов С.А. „Субъект и субстанция: трансцендентализм в философии науки", С.Пб., Изд. С.Пб. ун-та, 1993 г.

148. Чудинов Э.М. „Теория относительности и философия", М., „Политиздат", 1974 г.

149. Швырев B.C. „Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснования науки", М., „Наука", 1966 г.

150. Шеллинг Ф.В.Й. „Сочинения", М., „Мысль", 1987 г.

151. Шилейко А.В., Шилейко Т.И. „В океане энергии", М., „Знание", 1989 г.

152. Шопенгауэр А. „Мир как воля и представление", М., „Наука", 1993 г.

153. Шумлянский И.И., Шумлянский И.И. „Картина мироздания: основные закономерности процессов развития", М., „Мысль", 1990 г.

154. Эйнштейн А. „Сущность теории относительности", М., „Наука",1966 г.

155. Эйнштейн А. „Геометрия и опыт", М., „Наука", 1966 г.

157. Эйнштейн А. „К общей теории относительности", М., „Наука", 1966 г.

158. Эйнштейн А. „О современном кризисе теоретической физики", М., „Наука", 1967 г.

159. Эйнштейн А. „Мотивы научного исследования", М., „Наука", 1967 г.

160. Эйнштейн А. „К общей теории относительности", М., „Наука", 1966 г.

161. Эйнштейн А. „Статьи, рецензии, письма", М., „Наука", 1967 г.

162. Эйнштейн А. „Физика и реальность", М., „Наука", 1965 г.

163. Эйнштейн А., Инфельд JI. „Эволюция физики", М., „Молодая гвардия", 1966 г.

164. Энгельс Ф. „Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии", М., „Политиздат", 1984 г.

165. Энциклопедия для детей. Астрономия Под ред. М.Д. Аксенова., М., „Аванта", 1998 г.

166. Юм Д. „Трактат о человеческой природе, или попытка применить основанный на опыте метод рассуждения к моральным предметам", Соч. Т.1, М., „Мысль", 1996 г.

167. Юм Д. „Исследование о человеческом познании", Соч. Т.2, М., „Мысль", 1996 г.

168. Brown H.R., Maia A. „Light-speed constancy versus light-speed invariance in the derivation of relativistic kinematics", Aberdeen, Vol. 44, №3,1993.

169. Carrier M. „Kant"s relational theory of absolute space", Kant-Studien-B, 1992, Vg 83.

170. Chalmers A.F. „Theory change and theory choise", Haurlem, Methodology a science Vol 27, №3,1994.

171. Dobbs B.J.T. „Newton as final cause and first mover", J.S., Philadelphia, 1994.

172. Nussbaum Ch., „Critical and pre-critical phases in Kant"s philosophy of logic", Kant-Studien-B, 1992, Vg 83.

173. Stampf S.E. „Socrates to Sartre", Vanderbilt University, Mc Grow Hill., Jnc., 1998/

174. Schrag Calvin O. „Haidegger and Cassirer on Kant // Kant-Studien LVII (1967), pp. 87-100.

175. Steinhoff G. „Kant"s argument for causality in the second analogy", N.Y, Jntern. philos. quart - Broux, 1994, Vol 34, №4.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

Сыктывкарский государственный университет

Кафедра философии и культурологии

Пространство и время в теориях Канта и Ньютона

Исполнитель:

Мазурова Анна

кафедра прикладной иформатики в экономике

группа 127

Сыктывкар 2012

Введение

Биография И. Канта

Теория пространства и времени Канта

Биография И. Ньютона

Теория пространства и времени Ньютона

Заключение

Литература

Введение

Прошло более 2500 лет с той поры, как было положено начало осмыслению времени и пространства, тем не менее, и интерес к проблеме и споры философов, физиков и представителей других наук вокруг определения природы пространства и времени нисколько не снижаются. Значительный интерес к проблеме пространства и времени естественен и закономерен, влияния данных факторов на все аспекты деятельности человека нельзя переоценить. Понятие пространства - времени является важнейшим и самым загадочным свойством Природы или, по крайней мере, человеческой природы. Представление о пространстве времени подавляет наше воображение. Недаром попытки философов античности, схоластов средневековья и современных ученых, владеющих знанием наук и опытом их истории, понять сущность времени - пространства не дали однозначных ответов на поставленные вопросы.

Диалектический материализм исходит из того, что "в мире нет ничего, кроме движущейся материи, и движущаяся материя не может двигаться иначе, как в пространстве и во времени". Пространство и время, здесь выступают в качестве фундаментальных форм существования материи. Классическая физика рассматривала пространственно - временной континуум как универсальную арену динамики физических объектов. В прошлом веке представители неклассической физики (физики элементарных частиц, квантовой физики и др.) выдвинули новые представления о пространстве и времени, неразрывно связав эти категории между собой. Возникли самые разные концепции: согласно одним, в мире вообще ничего нет, кроме пустого искривленного пространства, а физические объекты являются только проявлениями этого пространства. Другие концепции утверждают, что пространство и время присущи лишь макроскопическим объектам. Наряду с интерпретацией времени - пространства философией физики существуют многочисленные теории философов, придерживающихся идеалистических взглядов, так Анри Бергсон утверждал, что время может быть познано только нерациональной интуицией, а научные концепции, представляющие время, как имеющее какое-либо направление, неверно интерпретируют реальность.

Биография И. Канта

КАНТ (Kant) Иммануил (22 апреля 1724, Кенигсберг, ныне Калининград - 12 февраля 1804, там же), немецкий философ, основатель "критицизма" и "немецкой классической философии".

Родился в многодетной семье Иоганна Георга Канта в Кенигсберге, где и прожил почти всю жизнь, не выезжая за пределы города более чем на сто двадцать километров. Кант воспитывался в среде, где особое влияние имели идеи пиетизма - радикального обновленческого движения в лютеранстве. После обучения в пиетистской школе, где он обнаружил прекрасные способности к латинскому языку, на котором впоследствии были написаны все его четыре диссертации (древнегреческий и французский Кант знал хуже, а английским почти не владел), в 1740 Кант поступил в Кенигсбергский университет "Альбертину". Среди университетских преподавателей Канта особо выделялся вольфианец М. Кнутцен, ознакомивший его с достижениями современной науки. С 1747 Кант в силу финансовых обстоятельств работает домашним учителем за пределами Кенигсберга в семьях пастора, помещика и графа. В 1755 Кант возвращается в Кенигсберг и, завершая обучение в университете, защищает магистерскую диссертацию "Об огне". Затем в течение года он защищает еще две диссертации, давшие ему право читать лекции в качестве доцента и профессора. Однако профессором в это время Кант не становится и работает экстраординарным (т. е. получающим деньги только от слушателей, а не по штату) доцентом вплоть до 1770, когда он был назначен на пост ординарного профессора кафедры логики и метафизики Кенигсбергского университета. За свою преподавательскую карьеру Кант читал лекции по самому широкому кругу предметов, от математики до антропологии. В 1796 он прекратил лекционную деятельность, а в 1801 оставил университет. Здоровье Канта постепенно ослабевало, но он продолжал работать вплоть до 1803.

Знаменитый образ жизни Канта и многие его привычки, особенно проявившиеся после покупки им в 1784 собственного дома. Каждый день, в пять часов утра Канта будил его слуга, отставной солдат Мартин Лямпе, Кант вставал, выпивал пару чашек чаю и выкуривал трубку, приступая затем к подготовке к лекциям. Вскоре после лекций наступало время обеда, на котором обычно присутствовало несколько гостей. Обед длился несколько часов и сопровождался беседами на самые разные, но только не философские темы. После обеда Кант совершал ставшую затем легендарной ежедневную прогулку по городу. По вечерам Кант любил разглядывать здание собора, которое было очень хорошо видно из окна его комнаты.

Кант всегда тщательно следил за своим здоровьем и разработал оригинальную систему гигиенических предписаний. Он не был женат, хотя и не имел каких-то особых предубеждений относительно женской половины человечества.

В своих философских взглядах Кант испытал влияние Х. Вольфа, А.Г. Баумгартена, Ж. Руссо, Д. Юма и др. мыслителей. По вольфианскому учебнику Баумгартена Кант читал лекции по метафизике. О Руссо он говорил, что сочинения последнего отучили его от высокомерия. Юм "пробудил" Канта "от догматического сна".

Теория пространства и времени Канта

Наиболее важной частью "Критики чистого разума" является учение о пространстве и времени. В этом разделе я предполагаю предпринять критическое исследование этого учения.

Дать ясное объяснение теории пространства и времени Канта нелегко, поскольку сама теория неясна. Она излагается как в "Критике чистого разума", так и в "Пролегоменах". Изложение в "Пролегоменах" популярнее, но менее полно, чем в "Критике". Вначале я постараюсь разъяснить теорию настолько доступно, насколько могу. Только после изложения попытаюсь подвергнуть её критике.

Кант полагает, что непосредственные объекты восприятия обусловлены частично внешними вещами и частично нашим собственным аппаратом восприятия. Локк приучил мир к мысли, что вторичные качества - цвета, звуки, запах и т.д.- субъективны и не принадлежат объекту, как он существует сам по себе. Кант, подобно Беркли и Юму, хотя и не совсем тем же путем, идет дальше и делает первичные качества также субъективными. Кант по большей части не сомневается в том, что наши ощущения имеют причины, которые он называет "вещами в себе" или ноуменами. То, что является нам в восприятии, которое он называет феноменом, состоит из двух частей: то, что обусловлено объектом, - эту часть он называет ощущением, и то, что обусловлено нашим субъективным аппаратом, который, как он говорит, упорядочивает многообразие в определенные отношения. Эту последнюю часть он называет формой явления. Эта часть не есть само ощущение и, следовательно, не зависит от случайности среды, она всегда одна и та же, поскольку всегда присутствует в нас, и она априорна в том смысле, что не зависит от опыта. Чистая форма чувственности называется "чистой интуицией" (Anschauung); существуют две такие формы, а именно пространство и время: одна - для внешних ощущений, другая - для внутренних.

Чтобы доказать, что пространство и время являются априорными формами, Кант выдвигает аргументы двух классов: аргументы одного класса - метафизические, а другого - эпистемологические, или, как он называет их, трансцендентальные. Аргументы первого класса извлекаются непосредственно из природы пространства и времени, аргументы второго - косвенно, из возможности чистой математики. Аргументы относительно пространства изложены более полно, чем аргументы относительно времени, потому что считается, что последние, по существу такие же, как и первые.

Что касается пространства, то выдвигается четыре метафизических аргумента:

) Пространство не есть эмпирическое понятие, абстрагированное из внешнего опыта, так как пространство предполагается при отнесении ощущений к чему-то внешнему и внешний опыт возможен только через представление пространства.

) Пространство есть необходимое представление a priori, которое лежит в основе всех внешних восприятий, так как мы не можем вообразить, что не должно существовать пространства, тогда как мы можем вообразить, что ничего не существует в пространстве.

) Пространство не есть дискурсивное, или общее, понятие отношений вещей вообще, так как имеется только одно пространство и то, что мы называем "пространствами", является частями его, а не примерами.

) Пространство представляется как бесконечно данная величина, которая содержит внутри себя все части пространства. Это отношение отлично от того, какое имеется у понятия к его примерам, и, следовательно, пространство не есть понятие, но Anschauung.

Трансцендентальный аргумент относительно пространства выводится из геометрии. Кант утверждает, что евклидова геометрия известна a priori, хотя она синтетична, то есть не выводится из самой логики. Геометрические доказательства, утверждает он, зависят от фигур. Мы можем видеть, например, что если даны две пересекающиеся под прямым углом одна к другой прямые, то через их точку пересечения под прямым углом к обеим прямым может быть проведена только одна прямая линия. Это знание, как полагает Кант, не выведено из опыта. Но моя интуиция может предвосхитить то, что будет найдено в объекте, только в том случае, если она содержит лишь форму моей чувственности, предопределяющую в моей субъективности все действительные впечатления. Объекты чувства должны подчиняться геометрии, потому что геометрия касается наших способов восприятия, и, следовательно, мы не можем воспринимать иным образом. Это объясняет, почему геометрия, хотя она синтетична, является априорной и аподиктичной.

Аргументы в отношении времени в существе своем те же самые, за исключением того, что геометрию замещает арифметика, поскольку счет требует времени.

Исследуем теперь эти аргументы один за другим. Первый из метафизических аргументов относительно пространства гласит: "Пространство не есть эмпирическое понятие, отвлекаемое от внешнего опыта. В самом деле, представление пространства должно уже лежать в основе для того, чтобы известные ощущения были относимы к чему-то вне меня (то есть к чему-то в другом месте пространства, чем то, где я нахожусь), а также для того, чтобы я мог представлять их как находящиеся вне (и подле друг друга, следовательно, не только как различные, но и как находящиеся в различных местах". Вследствие этого внешний опыт является единственно возможным через представление пространства.

Фраза "вне меня (то есть в другом месте, чем я сам нахожусь)" трудна для понимания. Как вещь в себе я не нахожусь нигде, и ничего нет пространственно вне меня. Под моим телом можно понимать только феномен. Таким образом, все, что действительно имеется в виду, выражено во второй части предложения, а именно что я воспринимаю различные объекты как объекты в разных местах. Образ, который может при этом возникнуть в чьем-либо уме, - это образ гардеробщика, который вешает разные пальто на разные крючки; крючки должны уже существовать, но субъективность гардеробщика приводит в порядок пальто.

Здесь существует, как и везде в теории субъективности пространства и времени Канта, трудность, которую он, кажется, никогда не чувствовал. Что заставляет меня расположить объекты восприятия так, как это делаю я, а не иначе? Почему, например, я всегда вижу глаза людей над ртами, а не под ними? Согласно Канту, глаза и рот существуют как вещи в себе и вызывают мои отдельные восприятия, но ничто в них не соответствует пространственному расположению, которое существует в моем восприятии. Этому противоречит физическая теория цветов. Мы не полагаем, что в материи существуют цвета в том смысле, что наши восприятия имеют цвет, но мы считаем, что различные цвета соответствуют волнам различной длины. Поскольку волны, однако, включают пространство и время, они не могут быть для Канта причинами наших восприятий. Если, с другой стороны, пространство и время наших восприятий имеют копии в мире материй, как предполагает физика, то геометрия применима к этим копиям и аргумент Канта ложен. Кант полагал, что рассудок упорядочивает сырой материал ощущений, но он никогда не думал о том, что необходимо сказать, почему рассудок упорядочивает этот материал именно так, а не иначе.

В отношении времени эта трудность даже больше, поскольку при рассмотрении времени приходится учитывать причинность. Я воспринимаю молнию перед тем, как воспринимаю гром. Вещь в себе А вызывает мое восприятие молнии, а другая вещь в себе B вызывает мое восприятие грома, но А не раньше В, поскольку время существует только в отношениях восприятий. Почему тогда две вневременные вещи A и B производят действие в разное время? Это должно быть всецело произвольным, если прав Кант, и тогда не должно быть отношения между A и B соответствующего факту, что восприятие, вызываемое A, раньше, чем восприятие, вызываемое B.

Второй метафизический аргумент утверждает, что можно представить себе, что ничего нет в пространстве, но нельзя представить себе, что нет пространства. Мне кажется, что серьезный аргумент не может быть основан на том, что можно и нельзя представить. Но я подчеркиваю, что отрицаю возможность представления пустого пространства. Вы можете представить себя смотрящим на темное облачное небо, но тогда вы сами находитесь в пространстве и вы представляете тучи, которые не можете видеть. Как указывал Вайнингер, пространство Канта абсолютно, подобно пространству Ньютона, а не только система отношений. Но я не вижу, как можно представить себе абсолютно пустое пространство.

Третий метафизический аргумент гласит: "Пространство есть не дискурсивное, или, как говорят, общее, понятие об отношениях вещей вообще, а чисто наглядное представление. В самом деле, можно представить себе только одно-единственное пространство, и если говорят о многих пространствах, то под ними разумеют лишь части одного и того же единого пространства, к тому же эти части не могут предшествовать единому всеохватывающему пространству как его составные элементы (из которых возможно было бы его сложение), но могут быть мыслимы только как находящиеся в нем. Пространство существенно едино; многообразное в нем, а, следовательно, также общее понятие о пространствах вообще основывается исключительно на ограничениях". Из этого Кант заключает, что пространство является априорной интуицией.

Суть этого аргумента в отрицании множественности в самом пространстве. То, что мы называем "пространствами", не являются ни примерами общего понятия "пространства", ни частями целого. Я не знаю точно, каков, в соответствии с Кантом, их логический статус, но, во всяком случае, они логически следуют за пространством. Для тех, кто принимает, как делают практически в наше время все, релятивистский взгляд на пространство, этот аргумент отпадает, поскольку ни "пространство", ни "пространства" не могут рассматриваться как субстанции.

Четвертый метафизический аргумент касается главным образом доказательства того, что пространство есть интуиция, а не понятие. Его посылка - "пространство воображается (или представляется - vorgestellt) как бесконечно данная величина". Это взгляд человека, живущего в равнинной местности, вроде той местности, где расположен Кенигсберг. Я не вижу, как обитатель альпийских долин мог бы принять его. Трудно понять, как нечто бесконечное может быть "дано". Я должен считать очевидным, что часть пространства, которая дана, - это та, которая заполнена объектами восприятия, и что для других частей мы имеем только чувство возможности движения. И если позволительно применить такой вульгарный аргумент, то современные астрономы утверждают, что пространство в действительности не бесконечно, но закругляется, подобно поверхности шара.

Трансцендентальный (или эпистемологичсский) аргумент, который наилучшим образом установлен в "Пролегоменах", более четок, чем метафизические аргументы, и также с большей четкостью опровергаем. "Геометрия", как мы теперь знаем, есть название, объединяющее две различные научные дисциплины. С одной стороны, существует чистая геометрия, которая выводит следствия из аксиом, не задаваясь вопросом, истинны ли эти аксиомы. Она не содержит ничего, что не следует из логики и не является "синтетическим", и не нуждается в фигурах, таких, какие используются в учебниках по геометрии. С другой стороны, существует геометрия как ветвь физики, так, как она, например, выступает в общей теории относительности, - это эмпирическая наука, в которой аксиомы выводятся из измерений и отличаются от аксиом евклидовой геометрии. Таким образом, существует два типа геометрии: одна априорная, но не синтетическая, другая - синтетическая, но не априорная. Это избавляет от трансцендентального аргумента.

Попытаемся теперь рассмотреть вопросы, которые ставит Кант, когда он рассматривает пространство в более общем плане. Если мы исходим из взгляда, который принимается в физике как не требующий доказательств, что наши восприятия имеют внешние причины, которые (в определенном смысле) материальны, то мы приходим к выводу, что все действительные качества в восприятиях отличаются от качеств в их невоспринимаемых причинах, но что имеется определенное структурное сходство между системой восприятий и системой их причин. Существует, например, соответствие между цветами (как воспринимаемыми) и волнами определенной длины (как выводимыми физиками). Подобно этому, должно существовать соответствие между пространством как ингредиентом восприятий и пространством как ингредиентом в системе невоспринимаемых причин восприятий. Все это основывается на принципе "одна и та же причина, одно и то же действие", с противоположным ему принципом: "разные действия, разные причины". Таким образом, например, когда зрительное представление А появляется слева от зрительного представления В, мы будем полагать, что существует некоторое соответствующее отношение между причиной А и причиной В.

Мы имеем, согласно этому взгляду, два пространства - одно субъективное и другое объективное, одно - известно в опыте, а другое - лишь выведенное. Но не существует различия в этом отношении между пространством и другими аспектами восприятия, такими, как цвета и звуки. Все они в их субъективных формах известны эмпирически. Все они в их объективных формах выводятся посредством принципа причинности. Нет оснований для того, чтобы рассматривать наше познание пространства каким бы то ни было отличным образом от нашего познания цвета, и звука, и запаха.

Что касается времени, то дело обстоит по-другому, поскольку, если мы сохраняем веру в невоспринимаемые причины восприятий, объективное время должно быть идентично субъективному времени. Если нет, мы сталкиваемся с трудностями, уже рассмотренными в связи с молнией и громом. Или возьмем такой случай: вы слышите говорящего человека, вы отвечаете ему, и он слышит вас. Его речь и его восприятия вашего ответа, оба в той мере, в какой вы их касаетесь, находятся в невоспринимаемом мире. И в этом мире первое предшествует последнему. Кроме того, его речь предшествует вашему восприятию звука в объективном мире физики. Ваше восприятие звука предшествует вашему ответу в субъективном мире восприятий. И ваш ответ предшествует его восприятию звука в объективном мире физики. Ясно, что отношение "предшествует" должно быть тем же самым во всех этих высказываниях. В то время как, следовательно, существует важный смысл, в котором перцептуальное (perceptual) пространство субъективно, не существует смысла, в котором перцептуальное время субъективно.

Вышеприведенные аргументы предполагают, как думал Кант, что восприятия вызываются вещами в себе, или, как мы должны сказать, событиями в мире физики. Это предположение, однако, никоим образом не является логически необходимым. Если оно отвергается, восприятия перестают быть в каком-либо существенном смысле "субъективными", поскольку нет ничего, что можно было бы противопоставить им.

"Вещь в себе" была очень неудобным элементом в философии Канта, и она была отвергнута его непосредственными преемниками, которые соответственно впали в нечто, очень напоминающее солипсизм. Противоречия в философии Канта с неизбежностью вели к тому, что философы, которые находились под его влиянием, должны были быстро развиваться или в эмпиристском, или в абсолютистском направлении. Фактически в последнем направлении и развивалась немецкая философия вплоть до периода после смерти Гегеля.

Непосредственный преемник Канта, Фихте (1762-1814), отверг "вещи в себе" и довел субъективизм до степени, которая, по-видимому, граничила с безумием. Он полагал, что Я является единственной конечной реальностью и что она существует потому, что она утверждает самое себя. Но Я, которое обладает подчиненной реальностью, также существует только потому, что Я принимает его. Фихте важен не как чистый философ, а как теоретический основоположник германского национализма в его "Речах к германской нации" (1807-1808), в которых он стремился воодушевить немцев на сопротивление Наполеону после битвы под Иеной. Я как метафизическое понятие легко смешивалось с эмпирическим Фихте; поскольку Я был немцем, отсюда следовало, что немцы превосходили все другие нации. "Иметь характер и быть немцем, - говорит Фихте, - несомненно, означает одно и то же". На этой основе он разработал целую философию националистического тоталитаризма, которая имела очень большое влияние в Германии.

Его непосредственный преемник Шеллинг (1775-1854) был более привлекателен, но являлся не меньшим субъективистом. Он был тесно связан с немецкой романтикой. В философском отношении он незначителен, хотя и пользовался известностью в свое время. Важным результатом развития философии Канта была философия Гегеля.

Биография Исаака Ньютона

Ньютон Исаак (1643-1727 гг.), английский математик, механик и физик, астроном и астролог, создатель классической механики, член (1672 г.) и президент (с 1703 г.) Лондонского королевского общества. Один из основоположников современной физики, сформулировал основные законы механики и был фактическим создателем единой физической программы описания всех физических явлений на базе механики; открыл закон всемирного тяготения, объяснил движение планет вокруг Солнца и Луны вокруг Земли, а также приливы в океанах, заложил основы механики сплошных сред, акустики и физической оптики. Фундаментальные труды "Математические начала натуральной философии" (1687 г.) и "Оптика" (1704 г.).

Разработал (независимо от Г. Лейбница) дифференциальное и интегральное исчисления. Открыл дисперсию света, хроматическую аберрацию, исследовал интерференцию и дифракцию, развивал корпускулярную теорию света, высказал гипотезу, сочетавшую корпускулярные и волновые представления. Построил зеркальный телескоп. Сформулировал основные законы классической механики. Открыл закон всемирного тяготения, дал теорию движения небесных тел, создав основы небесной механики. Пространство и время считал абсолютными. Работы Ньютона намного опередили общий научный уровень его времени, были малопонятны современникам. Был директором Монетного двора, наладил монетное дело в Англии. Известный алхимик, Ньютон занимался хронологией древних царств. Теологические труды посвятил толкованию библейских пророчеств (большей частью не опубликованы).

Ньютон родился 4 января 1643 года в деревне Вулсторп, (графство Линкольншир, Англия) в семье мелкого фермера, умершего за три месяца до рождения сына. Младенец был недоношенным; бытует легенда, что он был так мал, что его поместили в овчинную рукавицу, лежавшую на лавке, из которой он однажды выпал и сильно ударился головкой об пол. Когда ребенку исполнилось три года, его мать вторично вышла замуж и уехала, оставив его на попечении бабушки. Ньютон рос болезненным и необщительным, склонным к мечтательности. Его привлекала поэзия и живопись, он, вдали от сверстников, мастерил бумажных змеев, изобретал ветряную мельницу, водяные часы, педальную повозку.

Трудным было для Ньютона начало школьной жизни. Учился он плохо, был слабым мальчиком, и однажды одноклассники избили его до потери сознания. Переносить такое для самолюбивого Ньютона было невыносимо, и оставалось одно: выделиться успехами в учебе. Упорной работой он добился того, что занял первое место в классе.

Интерес к технике заставил Ньютона задуматься над явлениями природы; он углубленно занимался и математикой. Об этом позже написал Жан Батист Бие: "Один из его дядей, найдя его однажды под изгородью с книгой в руках, погруженного в глубокое размышление, взял у него книгу и нашел, что он был занят решением математической задачи. Пораженный таким серьезным и деятельным направление столь молодого человека, он уговорил его мать не противиться далее желанию сына и послать его для продолжения занятий".

После серьезной подготовки Ньютон в 1660 г. поступил в Кембридж в качестве Subsizzfr"a (так назывались неимущие студенты, которые обязаны прислуживать членам колледжа, что не могло не тяготить Ньютона). Начал изучать астрологию в последний год обучения в колледже.

Ньютон серьезно относился к астрологии и ревностно защищал ее от нападок со стороны своих коллег. Занятия астрологией и стремление доказать ее значимость подтолкнуло его на исследования в области движения небесных тел и их влияния на нашу планету.

За шесть лет Ньютоном были пройдены все степени колледжа и подготовлены все его дальнейшие великие открытия. В 1665 г. Ньютон стал магистром искусств. В этом же году, когда в Англии свирепствовала эпидемия чумы, он решил временно поселиться в Вулсторпе. Именно там он начал активно заниматься оптикой. Лейтмотивом всех исследований было стремление понять физическую природу света. Ньютон считал, что свет - это поток особых частиц (корпускул), вылетающих из источника и движущихся прямолинейно, пока они не встретят препятствия. Корпускулярная модель объясняла не только прямолинейность распространения света, но и закон отражения (упругое отражение), и закон преломления.

В это время уже, в основном, завершилась работа, которой суждено было стать основным великим итогом трудов Ньютона - создание единой, основанной на сформулированных им законах механики физической картины Мира.

Поставив задачу изучения различных сил, Ньютон сам же дал первый блистательный пример ее решения, сформулировав закон всемирного тяготения. Закон всемирного тяготения позволил Ньютону дать количественное объяснение движения планет вокруг Солнца, природы морских приливов. Это не могло не произвести огромного впечатления на умы исследователей. Программа единого механического описания всех явлений природы - и "земных", и "небесных" на долгие годы утвердилась в физике.пространство время кант ньютон

В 1668 году Ньютон вернулся в Кембридж и вскоре он получил Лукасовскую кафедру математики. Эту кафедру до него занимал его учитель И. Барроу, который уступил кафедру своему любимому ученику, чтобы материально обеспечить его. К тому времени Ньютон уже был автором бинома и создателем (одновременно с Лейбницем, но независимо от него) метода дифференциального и интегрального исчисления.

Не ограничиваясь одними лишь теоретическими исследованиями, он в эти же годы сконструировал телескоп-рефлектор (отражательный). Второй из изготовленных телескопов (улучшенный) послужил поводом для представления Ньютона в члены Лондонского королевского общества. Когда Ньютон отказался от членства из-за невозможности уплаты членских взносов, было сочтено возможным, учитывая его научные заслуги, сделать для него исключение, освободив его от их уплаты.

Его теория света и цветов, изложенная в 1675 году, вызвала такие нападки, что Ньютон решил не публиковать ничего по оптике, пока жив Гук, наиболее ожесточенный его оппонент. С 1688 года до 1694 года Ньютон был членом парламента.

К тому времени, в 1687 г. вышли "Математические начала натуральной философии" - основа механики всех физических явлений, от движения небесных тел до распространения звука. Несколько веков спустя эта программа определила развитие физики, и ее значение не исчерпано и поныне.

Постоянное гнетущее ощущение материальной необеспеченности, огромное нервное и умственное напряжение было, несомненно, одной из причин болезни Ньютона. Непосредственным толчком к болезни явился пожар, в котором погибли все подготавливавшиеся им рукописи. Поэтому для него имела большое значение должность смотрителя Монетного двора с сохранением профессуры в Кембридже. Ревностно приступив к работе и быстро добившись заметных успехов, Ньютон был в 1699 назначен директором. Совмещать это с преподаванием было невозможно, и Ньютон перебрался в Лондон.

В конце 1703 г. его избрали президентом Королевского общества. К тому времени Ньютон достиг вершины славы. В 1705 г. его возводят в рыцарское достоинство, но, располагая большой квартирой, имея шесть слуг и богатый выезд, он остается по-прежнему одиноким.

Пора активного творчества позади, и Ньютон ограничивается подготовкой издания "Оптики", переиздания труда "Математические начала натуральной философии" и толкованием Священного Писания (ему принадлежит толкование Апокалипсиса, сочинение о пророке Данииле).

Ньютон умер 31 марта 1727 года в Лондоне и похоронен в Вестминстерском аббатстве. Надпись на его могиле заканчивается словами: "Пусть смертные радуются, что в их среде жило такое украшение человеческого рода".

Теория пространства и времени Ньютона

Современная физика отказалась от концепции абсолютного пространства и времени классической физики Ньютона. Релятивистская теория продемонстрировала, что пространство и время относительны. Нет, по-видимому, фраз, повторяемых более часто в работах по истории физики и философии. Однако все не так просто, и подобные утверждения требуют определенных уточнений (правда, достаточно лингвистического толка). Тем не менее, обращения истокам иногда оказывается очень полезным для понимания современного состояния науки.

Время, как известно, можно измерить при помощи равномерного периодического процесса. Однако, не имея времени, откуда мы знаем, что процессы равномерны? Очевидны логические трудности в определении подобных первичных понятий. Равномерность хода часов должна постулироваться и называться равномерным течением времени. Например, определяя время при помощи равномерного и прямолинейного движения, мы тем самым превращаем первый закон Ньютона в определение равномерного хода времени. Часы идут равномерно, если тело, на которое не действуют силы, движется прямолинейно и равномерно (по этим часам). При этом движение мыслится относительно инерциальной системы отсчета, которая для своего определения также нуждается в первом законе Ньютона и равномерно идущих часах.

Другая трудность связана с тем, что два одинаково равномерных на данном уровне точности процесса могут оказаться относительно неравномерными при более точном измерении. И мы постоянно оказываемся перед необходимостью выбора все более надежного эталона равномерности хода времени.

Как уже отмечалось, процесс считается равномерным и измерение времени с его помощью приемлемым до тех пор, пока все другие явления описываются максимально просто. Очевидно, что требуется определенная степень абстрагирования при подобном определении времени. Постоянный поиск правильных часов связан с нашим убеждением в некотором объективном свойстве времени обладать равномерным темпом хода.

Ньютон отлично понимал существование подобных трудностей. Более того, в своих "Началах" он и ввел понятия абсолютного и относительного времени, чтобы подчеркнуть необходимость абстрагирования, определения на основе относительного (обыденного, измеряемого) времени его некоторой математической модели - времени абсолютного. И в этом его понимание сущности времени не отличается от современного, хотя из-за различия в терминологии возникла определённая путаница.

Обратимся к "Математическим Началам Натуральной Философии" (1687 г.). Сокращённые формулировки определения Ньютоном абсолютного и относительного времени звучат следующим образом:

"Абсолютное (математическое) время без всякого отношения к чему-либо внешнему протекает равномерно. Относительное (обыденное) время есть мера продолжительности, постигаемая чувствами при посредстве какого-либо движения."

Соотношение между этими двумя понятиями и необходимость в них ясно видна из следующего пояснения:

"Абсолютное время различается в астрономии от обыденного солнечного времени уравнением времени. Ибо естественные солнечные сутки, принимаемые при обыденном измерении времени за равные, на самом деле между собою неравны. Это неравенство и исправляется астрономами, чтобы при измерениях движений небесных светил применять более правильное время. Возможно, что не существует (в природе) такого равномерного движения, которым время могло бы измеряться с совершенною точностью. Все движения могут ускоряться или замедляться, течение же абсолютного времени изменяться не может."

Относительное время Ньютона есть время измеряемое, тогда как время абсолютное есть его математическая модель со свойствами, выводимыми из относительного времени при помощи абстрагирования. Вообще, говоря о времени, пространстве и движении, Ньютон постоянно подчеркивает, что они постигаются нашими чувствами и тем самым являются обыденными (относительными):

"Относительные количества не суть те самые количества, коих имена им обычно придаются, а суть лишь результаты измерений сказанных количеств (истинные или ложные), постигаемые чувствами и принимаемые обычно за сами количества."

Необходимость построения модели этих понятий требует введения математических (абсолютных) объектов, неких идеальных сущностей, не зависящих от неточности приборов. Утверждение Ньютона о том, что "абсолютное время протекает равномерно без всякого отношения к чему-либо внешнему" обычно истолковывают в смысле независимости времени от движения. Однако, как видно из приведенных выше цитат, Ньютон говорит о необходимости абстрагирования от возможных неточностей равномерного хода любых часов. Для него абсолютное и математическое время являются синонимами!

Ньютон нигде не обсуждает вопрос о том, что скорость течения времени может отличаться в различных относительных пространствах (системах отсчета). Безусловно, классическая механика подразумевает одинаковую равномерность хода времени для всех систем отсчета. Однако это свойство времени кажется настолько очевидным, что Ньютон, очень точный в своих формулировках, не обсуждает его и не формулирует как одно из определений или законов своей механики. Именно это свойство времени было отброшено теорией относительности. Абсолютное же время в понимании Ньютона по-прежнему присутствует в парадигме современной физики.

Перейдём теперь к физическому пространству Ньютона. Если понимать под абсолютным пространством существование некоторой выделенной, привилегированной системы отсчета, то излишне напоминать, что в классической механике его нет. Блестящее описание Галилеем невозможности определить абсолютное движение корабля - яркий тому пример. Таким образом, релятивистская теория и не могла отказаться от того, что в классической механики отсутствовало.

Тем не менее, у Ньютона вопрос о соотношении абсолютного и относительного пространства недостаточно ясен. С одной стороны, и для времени, и для пространства термин "относительный" используется в смысле "измеряемая величина" (постигаемая нашими чувствами), а "абсолютный" - в смысле "её математическая модель":

"Абсолютное пространство по самой своей сущности, безотносительно к чему бы то ни было внешнему, остается всегда одинаковым и неподвижным. Относительное есть его мера или какая-либо ограниченная подвижная часть, которая определяется нашими чувствами по положению его относительно некоторых тел, и которое в обыденной жизни принимается за пространство неподвижное."

С другой стороны, в тексте присутствуют рассуждения о моряке на корабле, которые можно истолковать и как описание выделенной системы отсчета:

"Если же и сама Земля движется, то истинное абсолютное движение тела найдется по истинному движению Земли в неподвижном пространстве и по относительным движениям корабля по отношению к Земле и тела по кораблю."

Таким образом, вводится понятие абсолютного движения, которое противоречит принципу относительности Галилея. Однако абсолютное пространство и движение вводятся для того, чтобы тут же поставить под сомнение их существование:

"Однако совершенно невозможно ни видеть, ни как-нибудь иначе различать при помощи наших чувств отдельные части этого пространства одну от другой, и вместо них приходится обращаться к измерениям, доступным чувствам. По положениям и расстояниям предметов от какого-либо тела, принимаемого за неподвижное, определяем места вообще. Невозможно также определить истинный их (тел) покой по относительному их друг другу положению."

Возможно, необходимость рассмотрения абсолютного пространства и абсолютного движения в нем связана с анализом соотношения инерциальных и неинерциальных систем отсчета. Обсуждая опыт с вращающимся ведром, которое наполнено водой, Ньютон показывает, что движение вращения является абсолютным в том смысле, что его можно определить, не выходя за рамки системы ведро-вода, по форме вогнутой поверхности воды. В этом отношении его точка зрения также совпадает с современной. Недоразумение, выраженное в фразах, приведенных в начале раздела, возникло из-за заметных отличий в семантике употребления терминов "абсолютное" и "относительное" Ньютоном и современными физиками. Сейчас, говоря об абсолютной сущности, мы подразумеваем, что она описывается одинаковым образом для различных наблюдателей. Относительные вещи могут выглядеть по-разному для различных наблюдателей. Вместо "абсолютное пространство и время" мы сегодня говорим "математическая модель пространства и времени".

"Поэтому воистину насилуют смысл священного писания те, кто эти слова истолковывают в нем."

Математическая структура как классической механики, так и релятивистской теории хорошо известна. Свойства, которыми наделяют эти теории пространство и время, однозначно следуют из этой структуры. Туманные же (философские) рассуждения об устаревшей "абсолютности" и революционной "относительности" вряд ли приближают нас к разгадке Главной Тайны.

Теория относительности по праву носит это название, так как, действительно, продемонстрировала, что многие вещи, кажущиеся абсолютными при малых скоростях, таковыми не являются при больших.

Заключение

Проблема времени и пространства всегда интересовала человека не только в рациональном, но и на эмоциональном уровне. Люди не только сожалеют о прошлом, но и боятся будущего, не в последнюю очередь потому, что неотвратимый поток времени влечет к их смерти. Человечество в лице своих выдающихся деятелей на протяжении всей своей сознательной истории задумалось над проблемами пространства и времени, немногим из них удалось создать свои теории, описывающие данные фундаментальные атрибуты бытия. Одна из концепций этих понятий идет от древних атомистов - Демокрита, Эпикура и др. Они ввели в научный оборот понятие пустого пространства и рассматривали его как однородное и бесконечное.

Пространство и время лежат в основе нашей картины мира.

Прошлый век - век бурного развития науки был наиболее плодотворным в плане познания времени и пространства. Появление в начале века сначала специальной, а потом и общей теории относительности заложило основу современного научного представления о мире, многие положения теории были подтверждены опытными данными. Тем не менее, как показывает, в том числе и эта работа, вопрос познания пространства и времени, их природы, взаимосвязи и даже наличия во многом остается открытым.

Пространство считалось бесконечным, плоским, "прямолинейным", евклидовым. Его метрические свойства описывались геометрией Евклида. Оно рассматривалось как абсолютное, пустое, однородное и изотропное (нет выделенных точек и направлений) и выступало в качестве "вместилища" материальных тел, как независимая от них интегральная система.

Время понималось абсолютным, однородным, равномерно текущим. Оно идет сразу и везде во всей Вселенной "единообразно синхронно" и выступает как независимая от материалистических объектов процесс длительности.

Кант выдвинул принцип самоценности каждой личности, которая не должна быть приносима в жертву даже во имя блага всего общества. В эстетике вразрез с формализмом в понимании прекрасного - объявил высшим видом искусства поэзию, т. к. она возвышается до изображения идеал.

По Ньютону, мир состоит из материи, пространства и времени. Эти три категории независимы друг от друга. Материя размещается в бесконечном пространстве. Движение материи происходит в пространстве и времени.

Литература

1. Бахтомин Н.К. Теория научного знания Иммануила Канта: Опыт совр. прочтения "Критики чистого разума". М.: Наука, 1986

2. Блинников Л.В. Великие философы. - М., 1998

Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

(По материалам Международного конгресса, посвященного 280-летию со дня рождения и 200-летию со дня смерти Иммануила Канта). М.: ИФ РАН, 2005.

Экспликация понятия сущности человека в настоящее время является одной из самых актуальных философских проблем. Без преувеличения можно сказать, что таковой она оставалась всегда, и в будущем она также не потеряет своей актуальности. Философы разных эпох и культур занимались конструированием моделей человеческой сущности, предлагая различные методы ее построения. К числу наиболее фундаментальных и репрезентативных антропологических концепций, созданных в европейской философии за последние 250 лет, относится концепция И. Канта. Одну из наиболее влиятельных и заметных моделей сущности человека, возникших в прошлом столетии, можно обобщенно назвать экзистенциально-феноменологической (она будет рассматриваться на основе анализа текстов М.Мерло-Понти). Статья посвящена сравнительному анализу этих моделей, а именно принадлежащих Канту и Мерло-Понти интерпретаций феномена временности как одного из проявлений сущности человека.

Основанием для выбора именно этих двух концепций является, как уже было сказано, их общность в вопросе понимания времени. И кантовская, и экзистенциально-феноменологическая модели мыслят время как непосредственно связанное с субъективностью, т.е. с человеческим сознанием. И Кант, и Мерло-Понти осуществили анализ феномена времени. Помимо этого существует еще и другой общий признак этих концепций. Он заключается в том, что проблема человеческой сущности осмысливается обоими философами исключительно на основе опыта самовосприятия, т.е. на основе «внутреннего чувства» (термин принадлежит Канту). Оба философа выстраивают

«субъективистские» модели человека: последний понимается не как один из объектов внешнего мира, но именно как субъект, как носитель специфического мировосприятия. Можно сказать, что в данных моделях человек не есть тот, кого видят, а, напротив, есть тот, кто видит, не тот, о ком мыслят, а тот, кто мыслит и т.д. Кант и Мерло-Понти исследуют сложнейшую гносеологическую задачу: они анализируют сущность человека, пытаясь при этом избежать интеллектуального раздвоения на познающего субъекта и объект познания, в своем мышлении они отталкиваются от непосредственного опыта самовосприятия и самосознания.

Несмотря на общие методологические установки, модели человеческой сущности, принадлежащие И.Канту и М.Мерло-Понти, принципиально различны хотя бы уже в силу того, что их разделяет двухсотлетний временной промежуток. Сравнение их представляет научный интерес, поскольку оно позволит выделить и осмыслить принципы понимания человека, характерные для философии эпохи Просвещения и для философии ХХ века. Посредством такого сравнения мы сможем обнаружить константные и мобильные элементы модели человеческой сущности и воспринять различный опыт ее построения.

Кант о времени как субъективности

Время понимается кенигсбергским философом как субъективное условие, необходимое для созерцания человеком мира и самого себя. Как известно, время по Канту, - это априорная форма чувственности, или, иначе, - это «способ располагать в душе представления».

Таким образом, первое, с чем сталкивается Кант на пути изучения сознания, - это феномен времени. Внутреннее содержание человека определяется им следующим образом: «Не говоря уже о том, что представления внешних чувств составляют основной материал, которым мы снабжаем нашу душу, само время, в которое мы полагаем эти представления и которое даже предшествует осознанию их в опыте, находясь в основе их как формальное условие того способа, каким мы полагаем их в душе, содержит уже отношения последовательности, одновременности и того, что существует одновременно с последовательным бытием (того, что постоянно)» [Критика чистого разума, § 8; 3, с. 66].

Время в концепции Канта предстает как универсальная, первичная по отношению к пространству форма систематизации чувственного опыта и одновременно само условие возможности этого опыта.

В пространстве мы созерцаем только внешний мир, во времени же мы созерцаем все, включая себя. Но время для Канта - это нечто большее, чем функция, необходимая для восприятия мира. Роль времени глобальна: оно делает возможным связь априорных категорий и данных чувственного опыта, оно является посредником между ними. Все наши априорные категории могут актуализироваться и применяться к опыту только благодаря наличию в нашем сознании времени. Любая самая сильная абстракция базируется на представлениях о времени; сама категория реальности невозможна была бы для нашего сознания, если бы в нем не наличествовало время.

Итак, время по Канту конституирует не только наш эмпирический опыт, но и наше мышление, наши представления, наши идеи, коль скоро они базируются на синтезе опыта и априорных категорий. То есть время является скрытым фундаментом для всякого содержания сознания, в которое хоть сколько-нибудь примешан чувственный опыт. Из этого следует, что единственная территория, на которой время не действенно, - это мир чистых интеллектуальных сущностей, ноумен, а также все «незаконные», не подтвержденные опытом идеи чистого разума. Время есть спонтанная упорядочивающая реакция сознания на чувственный мир.

Итак, мы обозначили основные моменты, необходимые для понимания кантовской трактовки времени. Как объективное явление время не существует, оно целиком субъективно и априорно (то есть не свойственно чувственному миру). Но оно также не присуще и ноуменальному миру, что косвенно вытекает из следующей фразы: «если мы возьмем предметы так, как они могут существовать сами по себе, то время есть ничто» [Критика чистого разума; 3, с. 58]. Более того, как позитивная данность, как сфера человеческого сознания время тоже не существует. Мы вынуждены констатировать, что время по Канту лишь форма, способ, функция сознания. Время само по себе чуждо каких-либо содержаний, оно есть идея некоего универсального отношения любых возможных содержаний.

Итак, кантовский субъект - это существо, обладающее способностью выстраивать временные отношения. Внутреннее созерцание самого себя прежде всего является опытом времени. Как же пребывает время внутри человека? Оно есть способ располагать нечто в душе, но кроме того и «способ, которым душа воздействует на себя своей собственной деятельностью, а именно полаганием своих представлений» [там же]. Характерно, что именно из этой временности человеческого «внутреннего чувства» Кант выводит следующую теорему: « Простое, но эмпирически определенное сознание моего собственного

существования служит доказательством существования предметов в пространстве вне меня» [Там же, с. 162]. То есть мы можем утверждать реальность окружающих вещей лишь настолько, насколько можем утверждать свою реальность. Сначала мы убеждаемся в том, что действительно существуем, а уже потом, исходя из этого, убеждаемся в реальности окружающего мира.

Итак, Кант полагает, что время есть нечто принципиально человеческое. Но, хотя оно и имеет прямое отношение к осознанию человеком себя самого, все же изучение времени не равнозначно познанию существа человека.

Альтернативная позиция: Мерло-Понти о времени

Обратимся теперь к феноменологическому пониманию времени для того, чтобы уяснить специфику кантовской постановки проблемы. В философской литературе не раз отмечались «феноменологические» моменты кантовского мышления. Так Розеев пишет, что умозрительная изоляция из рассудка всего чувственного, то есть разделение a р riori и а posteriori для дальнейшего логического оперирования каким-то одним слоем мышления - это и есть феноменологическая редукция или эпохэ. Мамардашвили тоже упоминает о редукции в связи с Кантом: как считает Мераб Константинович, Кант выполняет процедуру феноменологической редукции, когда утверждает, что «мир должен быть так устроен по своим физическим законам, чтобы допускать эмпирическое событие извлечения некоторым чувствующим существом некоторого опыта» . Но при всей схожести методов познания разные исследователи могут получить совершенно разные данные и сделать противоположные выводы из них. Насколько много общего у Канта и Мерло-Понти в понимании проблемы времени и чем это обусловлено? Проанализируем позицию Мерло-Понти.

1. В первую очередь французский философ объявляет недостаточно глубокой кантовскую характеристику времени как формы внутреннего чувства. Время - не наиболее общая характеристика «психических фактов», «мы обнаружили между временем и субъективностью гораздо более интимную связь» . (Нужно сказать, что Мерло-Понти не принимает здесь во внимание ту роль, которую время играет в познании и конституировании субъектом мира; ведь у Канта оно не просто форма внутреннего чувства, а едва ли не главная нить связующая человека и феномен.) Далее Мерло-Понти утверждает, что необходимо признать субъекта временным «не из-за некой

случайности человеческой конституции, но в силу внутренней необходимости» [Там же]. Что ж, это заявление не противоречит кантовскому взгляду. Человек, по Канту, воспринимает все во времени тоже в силу внутренней необходимости, А.Н.Круглов даже отмечает, что Кант часто объясняет феномен априорного знания не гносеологически, а психологически и антропологически . То есть априорное знание и формы чувственности таковы потому, что человек так устроен и нет никаких других вариантов разумного сознания, доступных нашему опыту, чтобы что-либо прояснить иначе.

В чем же суть критики Мерло-Понти в адрес Канта? Дело в том, что мыслить время как конституированное сознанием и вообще чем бы то ни было, это значит, по Мерло-Понти, упустить самое сущность времени, сущность же его состоит в переходе. Конституированное время - это уже раз и навсегда определенное, ставшее, время, каким оно по своей сути быть не может. Попытки Мерло-Понти устремлены к постижению другого, истинного времени, когда станет ясно, что такое переход сам по себе. При интеллектуальном синтезе времени, о котором говорит Кант, выходит, что все моменты времени мы мыслим как совершенно одинаковые, подобные, сознание становится как бы современным всем временам. Но так относиться ко времени - значит утратить его, ведь суть временности не в том, что это бесконечная череда одинаковых «теперь». Существо времени в обратном - в том, что прошлое, настоящее и будущее - это не одно и то же, они обладают какой-то загадочной и принципиальной различностью, даже при том, что будущее всегда становится настоящим и потом прошлым. «Ни одно измерение времени не может быть выведено из других» [Там же, с. 284], а абстрактная идея времени как раз неизбежно обобщает все его моменты, делает их подобными одним новым точкам в пространстве. Мерло-Понти пытается мыслить время, не теряя из виду индивидуальность каждого его события.

Попробуем осмыслить эту критику. Во-первых, действительно ли конституировать время значит лишать его специфики, «сердцевины»? Конституировать в обычном понимании - это сущностно обосновать как таковое, дать основания, сделать возможным на основе неких принципов. Если сознание конституирует время, то как же оно может лишать это время его сущности, которую само же времени и сообщает? Или время - это спонтанность, у которой вообще не может быть никаких определенных принципов, а человеческий разум ему их навязывает? Тогда сущность времени не вмещается в обычный научный разум, который работает с помощью обобщений и абстракций. Мерло-Понти скорее всего имеет в виду

второе. Из его критики в адрес Канта с очевидностью следует вывод: время по Мерло-Понти не есть данность сознания, и сознание не конституирует и не разворачивает время. За критикой Канта ясно прослеживается желание видеть во времени нечто большее, чем порождение человеческого разума.

2. Время - «это не какой-то реальный процесс, действительная последовательность, которую я бы только регистрировал. Оно рождается из моей связи с вещами (выделено мною. - А.М.)» [Там же, с. 272]. То, что находится для человека в прошлом или будущем, в окружающем мире, есть в настоящий момент - места, которые когда-то посещали или посетят, люди, с которыми были или будут знакомы. То есть, как уже было сказано выше, «время предполагает взгляд на время». Но, собственно, и по Канту время рождается в момент встречи человеческого сознания и феноменального мира. Это хорошо иллюстрируется полемикой Канта и Иоганна Эберхарда о происхождении априорных представлений . Настаивая на том, что у человека нет ничего врожденного, Кант называет формы пространства и времени «первоначально приобретенными». В человеке изначально заложено только то, что «все его представления возникают именно таким образом», то есть человеческое сознание несет в себе отношение к еще не воспринятым объектам, или, по-другому, «субъективные условия спонтанности мышления». Врожденна возможность временного созерцания, но не само время. Следовательно, если время не врождено, оно приобретается человеком лишь в момент восприятия мира, как только феномен входит в человеческий опыт.

И тем не менее, по Канту время все-таки «коренится» в субъекте, коль скоро основания возможности времени априорно заложены в сознании. В этом пункте взгляды немецкого и французского философов принципиально расходятся.

3. Согласно Мерло-Понти, само бытие не временно. Чтобы стать временным, ему недостает небытия, подобно тому, как для движения тел нужна пустота, в которой бы они двигались. В реальном мире все сплошь бытие, носителем же небытия признается человек. То есть время «временится» благодаря соединению бытия и небытия, причем последнее коренится в человеке. Если небытие не присуще миру, а присуще только человеку, не есть ли тогда небытие сущность человека? Этим вопросом Мерло-Понти не задается, но относительно времени утверждает, что оно образуется из «смеси» бытия и небытия.

Для Канта само бытие, конечно, тоже не временно, ибо время есть чисто субъективный феномен. О небытии Кант практически не рассуждает. Едва ли не единственный фрагмент, в котором упоминаются

рядом понятия времени и небытия, содержится в «Критике чистого разума»: «Реальность в чистом рассудочном понятии есть то, что соответствует ощущению вообще, следовательно, то, понятие чего само по себе указывает на бытие (во времени). Отрицание есть то, понятие чего представляет небытие (во времени). Следовательно, противоположность бытия и небытия состоит в различии между одним и тем же временем, в одном случае наполненном, в другом случае пустым» . Из этого следует вывод, прямо противоположный идее Мерло-Понти: не время образуется за счет взаимодействия бытия и небытия, а как раз бытие и небытие существуют благодаря времени. Выходит, что они есть что-то вроде резервуаров времени, полного и пустого.

4. Но здесь возникают сомнения - действительно ли у Канта и у Мерло-Понти речь идет о времени в одном и том же смысле? Как известно, бытие и небытие для Канта только категории чистого разума, действительную реальность которых утверждать очень проблематично, да и бессмысленно, поскольку это всего лишь субъективные принципы мышления. Таким образом, за все свои трактовки бытия и небытия Кант, если так можно выразиться, не несет никакой ответственности. То же касается и времени: его как такового нет ни в ноумене, ни в феномене. Так же ли у Мерло-Понти? Бытие само по себе, как мы только что уяснили из его текста, не обладает временем. Значит, время каким-то образом (через человека) туда привносится. На первый взгляд все так, и об этом красноречиво свидетельствуют фразы Мерло-Понти, наподобие следующией: «Нужно понимать время как субъект и субъект как время» или «мы суть возникновение времени» . Но уже само утверждение, что время нуждается в бытии (как и в небытии), рождает вопросы. Вряд ли оно может нуждаться исключительно в человеческом бытии, ведь невозможно отрицать тот факт, что бытие человека - это частный случай бытия вообще. Ситуация проясняется, когда Мерло-Понти начинает говорить об объективном времени, как бы оставляя в стороне роль субъекта в возникновении временности. «Источник объективного времени с его фиксируемыми нашим взглядом месторасположениями нужно искать не во временном синтезе, но в согласованности и обратимости прошлого и будущего, опосредованных настоящим, в самом временном переходе» [Там же, с. 280]. Стало быть, есть некое объективное время, просто осмыслить его субъекту чрезвычайно сложно. Другая мысль Мерло-Понти совершенно однозначно может восприниматься как утверждение объективности времени: «Время поддерживает то, чему оно дало бытие, - в тот самый момент, когда изгоняет его из

бытия, - поскольку новое бытие было объявлено предыдущим как предстоящее к бытию и поскольку для этого последнего стать настоящим и быть обреченным на переход в прошлое означает одно и то же» [Там же].

Мы можем сделать вывод, что Кант и Мерло-Понти эксплицируют понятие времени, исходя из принципиально различных толкований его онтологического статуса. Если позиция Канта определена и последовательна, и время предстает в ней как субъективная форма чувственного созерцания, то позиция Мерло-Понти весьма неоднозначна. То он говорит о времени как о невозможном без субъекта (носителя взгляда на время), то как об объективной онтологической силе, наподобие Дао. То есть время у Мерло-Понти и объективно, и субъективно одновременно.

Сопоставление взглядов на сущность времени, принадлежащих Канту и Мерло-Понти, позволяет выстроить следующую таблицу.

Позиция И.Канта	Позиция М. Мерло-Понти
1. Время есть целиком субъективный феномен.	1. То, что называется временем, есть реакция субъекта на некую объективную данность.
2. Время есть априорная форма чувственности. Это способ, каким человек располагает в душе свои представления. Т.е. время - это не что иное, как принцип восприятия, это одна из функций работы сознания.	2. Как объективная данность время есть переход. Как субъективная данность время есть включенность человека в событие этого перехода, обладание им.
3. Время не является объективной реальностью. Оно субъективно, абстрактно и формально.	3. Время является объективной реальностью. Оно присуще внешнему миру и совпадает с бытием человека.
4. Время есть необходимое условие мышления и восприятия. Благодаря наличию в сознании формы времени человек может взаимодействовать с внешней реальностью. В образовании таких фундаментальных понятий, как реальность, бытие и небытие, участвует способность человека к созерцанию бытия во времени.	4. Время и есть бытие человека. Синтез временного перехода тождественен развертыванию жизни. Человек не мыслит с помощью времени, а осуществляет время самой своей жизнью.

5. Время как априорная форма чувственности универсально. Во времени человек воспринимает все объекты, в том числе и себя самого. Таким образом, в процессе самовосприятия человек воздействует на себя или самоаффицируется.	5. Самоаффектация, т.е. отношение человека к самому себе, - это одновременно сущность времени, так как время есть непрерывное самовоздействие. Таким образом время является архетипом отношения субъекта к себе.
6. Человеческое сознание конституирует время.	6. Время не конституировано в сознании. Не человек создает временные отношения.
7. Время и субъект не тождественны. Время - это лишь одна из функций разума, не имеющая отношения к существу человека.	7. Время и субъект тождественны. Бытие субъекта есть время.

Налицо принципиальные расхождения в рассмотренных экспликациях понятия времени. Они обусловлены различием подходов к пониманию человека, т.е. различием антропологических методов. Кантовская модель сущности человека базируется на анализе интеллекта, разума; рациональность рассматривается здесь как приоритетное качество человека. Кроме того, основополагающим тезисом этой модели является положение об автономности человеческого существа. Таким образом, кантовскую модель человеческой сущности можно определить как автономно-рационалистическую. Мерло-Понти, напротив, исходит из понимания человека как непосредственной данности, он определяет его сущность на основе целостного анализа всей полноты человеческого бытия. Мерло-Понти интересуют не способности человека, но сам факт его бытийствования, последнее же, согласно экзистенциальной концепции, не замкнуто на самом себе и не автономно. Бытие человека определяется как «бытие-в-мире», где человек есть проекция мира, мир же - это проекция человека. «В пустоте субъекта самого по себе мы обнаружили наличие мира» . Следовательно, модель сущности человека, выстраиваемая Мерло-Понти, прямо противоположна кантовской. Здесь не делается акцент на рацио, и человек не полагается как существо автономное и самодостаточное. Эту модель можно назвать «разомкнутой» или «тотально-онтологической».

В заключение мы должны ответить на вопрос, «открывает ли осмысление времени перспективы для познания сущности человека, на основе рассуждений И.Канта и М.Мерло-Понти. Прежде всего, необходимо уточнить значение термина «сущность». Традиционно под

сущностью понимается то, чем является вещь сама по себе. Понятие «сущность» имеет три смысловых аспекта. Во-первых, оно указывает на индивидуальность вещи, ее отличие от других вещей. Можно сказать, что сущность - это тайна неповторимости той или иной вещи или причина ее неповторимости. Второй аспект: сущность - это константная составляющая объектов, т.е. то, что не подвержено изменениям, несмотря на их внутреннюю изменчивость. Наконец, третий аспект: сущность - это то, что конституирует вещь, то, что «существит» ее собой, дает ей основание, принцип, суть. Учитывая все сказанное, можно ли полагать, что время является сущностью человека? Обратимся сначала к позиции Канта.

С одной стороны, согласно Канту, сущность вещей непознаваема, вернее, она познаваема лишь частично (на уровне феномена, в той мере, в какой вещи доступны чувственному созерцанию). Кантовский термин «вещь сама по себе» обозначает не непознаваемую сущность вещей, а скорее вещь в аспекте ее непознаваемости. То есть до определенной границы любая вещь познаваема, но за этой границей - уже нет, это и называется «вещью самой по себе» (при этом реальность вещей в себе Кант считал проблематичной). Таким образом, по Канту, сущность вещи до определенной степени познаваема, это допущение позволяет говорить о сущности человека. Если согласиться с вышеизложенным значением интересующего нас термина, время вполне можно считать сущностным человеческим качеством, т.к. это специфически человеческая форма созерцания (ни у животных, ни у других разумных существ ее, вероятно, нет), кроме того, оно константно и неизменно в любом человеческом сознании. Все это побуждает сделать вывод, что время (наряду с некоторыми другими моментами), осуществляет человека как человека. Но при этом не следует забывать, что время для Канта - это всего лишь один из способов со-общения человека с реальностью, т.е. это именно форма, способ, функция, а не главное содержание человеческой личности (в отличие от морали, свободы, разума, характера). Таким образом, сущностью человека мы признаем способ его бытийствования, его способ проявлять себя в феноменальной реальности.

Мерло-Понти рассматривает временность человека как частный случай объективной временности бытия. Из этого следует, что время не есть нечто исключительно человеческое; «антропоморфна» лишь какая-то одна из форм времени (и эта форма более всего доступна для философского анализа). Более того, время он отождествляет с бытием, т.к. осуществлять время человек может лишь одним способом - живя, проживая время. По Мерло-Понти, временность тождественна

бытию, и одновременно она тождественна субъективности. То есть сущностью человека является само бытие, время же при этом выступает как опосредующее звено: «ассимилируя», преображая объективное время, человек включается в бытие и осуществляется в нем.

Таким образом, рассмотренные концепции времени противоположны друг другу и онтологически, и методологически, а также в аспекте раскрытия сущности человека.

Литература

1. Бродский И.А. Письма римскому другу. Л., 1991.

2. Гайденко П.П. Проблема времени в новоевропейской философии (XVII-XVIII вв.) // Историко-философский ежегодник, 2000. М., 2002. С. 169-195.

3. Кант И. Критика чистого разума. Симферополь: Реноме, 2003. 464 с.

4. Круглов А.Н. О происхождении априорных представлений у Канта // Вопр. философии. 1998. № 10. С. 126-130.

5. Локк Дж. Соч.: В 3 т. Т. 1. М.: Мысль, 1985. 621 с.

6. Мамардашвили М.К. Кантианские вариации. М.: Аграф, 2002. 320 с.

7. Мерло-Понти М. Временность (Глава из книги «Феноменология восприятия») // Историко-философский ежегодник, 90. М., 1991. С. 271-293.

8. Розеев Д.Н. Явление и феномен в теоретической философии Канта // Мысль. 1997. № 1. С. 200-208.

9. Чанышев А.Н. Трактат о небытии // Вопр. философии. 1990. № 10. С. 158-165.

Наиболее важной частью «Критики чистого разума» является учение о пространстве и времени. В этом разделе я предполагаю предпринять критическое исследование этого учения.

Дать ясное объяснение теории пространства и времени Канта нелегко, поскольку сама теория неясна. Она излагается как в «Критике чистого разума», так и в «Пролегоменах». Изложение в «Пролегоменах» популярнее, но менее полно, чем в «Критике». Вначале я постараюсь разъяснить теорию настолько доступно, насколько могу. Только после изложения попытаюсь подвергнуть ее критике.

Кант полагает, что непосредственные объекты восприятия обусловлены частично внешними вещами и частично нашим собственным аппаратом восприятия. Локк приучил мир к мысли, что вторичные качества – цвета, звуки, запах и т. д. – субъективны и не принадлежат объекту, как он существует сам по себе. Кант, подобно Беркли и Юму, хотя и не совсем тем же путем, идет дальше и делает первичные качества также субъективными. Кант по большей части не сомневается в том, что наши ощущения имеют причины, которые он называет «вещами в себе» или ноуменами. То, что является нам в восприятии, которое он называет феноменом, состоит из двух частей: то, что обусловлено объектом, – эту часть он называет ощущением, и то, что обусловлено нашим субъективным аппаратом, который, как он говорит, упорядочивает многообразие в определенные отношения. Эту последнюю часть он называет формой явления. Эта часть не есть само ощущение и, следовательно, не зависит от случайности среды, она всегда одна и та же, поскольку всегда присутствует в нас, и она априорна в том смысле, что не зависит от опыта. Чистая форма чувственности называется «чистой интуицией» (Anschauung); существуют две такие формы, а именно пространство и время: одна – для внешних ощущений, другая – для внутренних.

Чтобы доказать, что пространство и время являются априорными формами, Кант выдвигает аргументы двух классов: аргументы одного класса – метафизические, а другого – эпистемологические, или, как он называет их, трансцендентальные. Аргументы первого класса извлекаются непосредственно из природы пространства и времени, аргументы второго – косвенно, из возможности чистой математики. Аргументы относительно пространства изложены более полно, чем аргументы относительно времени, потому что считается, что последние по существу такие же, как и первые.

Что касается пространства, то выдвигается четыре метафизических аргумента:

1) Пространство не есть эмпирическое понятие, абстрагированное из внешнего опыта, так как пространство предполагается при отнесении ощущений к чему‑то внешнему и внешний опыт возможен только через представление пространства.

2) Пространство есть необходимое представление a priori, которое лежит в основе всех внешних восприятий, так как мы не можем вообразить, что не должно существовать пространства, тогда как мы можем вообразить, что ничего не существует в пространстве.

3) Пространство не есть дискурсивное, или общее, понятие отношений вещей вообще, так как имеется только одно пространство, и то, что мы называем «пространствами», является частями его, а не примерами.

4) Пространство представляется как бесконечно данная величина, которая содержит внутри себя все части пространства. Это отношение отлично от того, какое имеется у понятия к его примерам, и, следовательно, пространство не есть понятие, но Anschauung.

Трансцендентальный аргумент относительно пространства выводится из геометрии. Кант утверждает, что евклидова геометрия известна a priori, хотя она синтетична, то есть не выводится из самой логики. Геометрические доказательства, утверждает он, зависят от фигур. Мы можем видеть , например, что если даны две пересекающиеся под прямым углом прямые, то через точку их пересечения под прямым углом к обеим прямым может быть проведена только одна прямая линия. Это знание, как полагает Кант, не выведено из опыта. Но моя интуиция может предвосхитить то, что будет найдено в объекте, только в том случае, если она содержит лишь форму моей чувственности, предопределяющую в моей субъективности все действительные впечатления. Объекты чувства должны подчиняться геометрии, потому что геометрия касается наших способов восприятия, и, следовательно, мы не можем воспринимать иным образом. Это объясняет, почему геометрия, хотя она синтетична, является априорной и аподиктичной.

Аргументы в отношении времени в существе своем те же самые, за исключением того, что геометрию замещает арифметика, поскольку счет требует времени.

Исследуем теперь эти аргументы один за другим.

Первый из метафизических аргументов относительно пространства гласит: «Пространство не есть эмпирическое понятие, отвлекаемое от внешнего опыта. В самом деле, представление пространства должно уже лежать в основе для того, чтобы известные ощущения были относимы к чему‑то вне меня (то есть к чему‑то в другом месте пространства, чем то, где я нахожусь), а также для того, чтобы я мог представлять их как находящиеся вне [и подле] друг друга, следовательно, не только как различные, но и как находящиеся в различных местах». Вследствие этого внешний опыт является единственно возможным через представление пространства.

Фраза «вне меня (то есть в другом месте, чем я сам нахожусь)» трудна для понимания. Как вещь в себе я не нахожусь нигде, и ничего нет пространственно вне меня. Под моим телом можно понимать только феномен. Таким образом, все, что действительно имеется в виду, выражено во второй части предложения, а именно, что я воспринимаю различные объекты как объекты в разных местах. Образ, который может при этом возникнуть в чьем‑либо уме, – это образ гардеробщика, который вешает разные пальто на разные крючки; крючки должны уже существовать, но субъективность гардеробщика приводит в порядок пальто.

Здесь существует, как и везде в теории субъективности пространства и времени Канта, трудность, которую он, кажется, никогда не чувствовал. Что заставляет меня расположить объекты восприятия так, как это делаю я, а не иначе? Почему, например, я всегда вижу глаза людей над ртами, а не под ними? Согласно Канту, глаза и рот существуют как вещи в себе и вызывают мои отдельные восприятия, но ничто в них не соответствует пространственному расположению, которое существует в моем восприятии. Этому противоречит физическая теория цветов. Мы не полагаем, что в материи существуют цвета в том смысле, что наши восприятия имеют цвет, но мы считаем, что различные цвета соответствуют волнам различной длины. Поскольку волны, однако, включают пространство и время, они не могут быть для Канта причинами наших восприятий. Если, с другой стороны, пространство и время наших восприятий имеют копии в мире материй, как предполагает физика, то геометрия применима к этим копиям и аргумент Канта ложен. Кант полагал, что рассудок упорядочивает сырой материал ощущений, но он никогда не думал о том, что необходимо сказать, почему рассудок упорядочивает этот материал именно так, а не иначе.

В отношении времени эта трудность даже больше, поскольку при рассмотрении времени приходится учитывать причинность. Я воспринимаю молнию перед тем, как воспринимаю гром. Вещь в себе А вызывает мое восприятие молнии, а другая вещь в себе В вызывает мое восприятие грома, но А не раньше В , поскольку время существует только в отношениях восприятий. Почему тогда две вневременные вещи А и В производят действие в разное время? Это должно быть всецело произвольным, если прав Кант, и тогда не должно быть отношения между А и В , соответствующего факту, что восприятие, вызываемое А , раньше, чем восприятие, вызываемое В .

Второй метафизический аргумент утверждает, что можно представить себе, что ничего нет в пространстве, но нельзя представить себе, что нет пространства. Мне кажется, что серьезный аргумент не может быть основан на том, что можно и нельзя представить. Но я подчеркиваю, что отрицаю возможность представления пустого пространства. Вы можете представить себя смотрящим на темное облачное небо, но тогда вы сами находитесь в пространстве и вы представляете тучи, которые не можете видеть. Как указывал Вайнингер, пространство Канта абсолютно, подобно пространству Ньютона, а не только система отношений. Но я не вижу, как можно представить себе абсолютно пустое пространство.

Третий метафизический аргумент гласит: «Пространство есть не дискурсивное, или, как говорят, общее, понятие об отношениях вещей вообще, а чисто наглядное представление. В самом деле, можно представить себе только одно‑единственное пространство, и если говорят о многих пространствах, то под ними разумеют лишь части одного и того же единого пространства, к тому же эти части не могут предшествовать единому всеохватывающему пространству как его составные элементы (из которых возможно было бы его сложение), но могут быть мыслимы только как находящиеся в нем. Пространство существенно едино; многообразное в нем, а следовательно, также общее понятие о пространствах вообще основывается исключительно на ограничениях». Из этого Кант заключает, что пространство является априорной интуицией.

Суть этого аргумента в отрицании множественности в самом пространстве. То, что мы называем «пространствами», не являются ни примерами общего понятия «пространства», ни частями целого. Я не знаю точно, каков, в соответствии с Кантом, их логический статус, но, во всяком случае, они логически следуют за пространством. Для тех, кто принимает, как делают практически в наше время все, релятивистский взгляд на пространство, этот аргумент отпадает, поскольку ни «пространство», ни «пространства» не могут рассматриваться как субстанции.

Четвертый метафизический аргумент касается главным образом доказательства того, что пространство есть интуиция, а не понятие. Его посылка – «пространство воображается (или представляется – vorgestellt) как бесконечно данная величина». Это взгляд человека, живущего в равнинной местности, вроде той местности, где расположен Кенигсберг. Я не вижу, как обитатель альпийских долин мог бы принять его. Трудно понять, как нечто бесконечное может быть «дано». Я должен считать очевидным, что часть пространства, которая дана, – это та, которая заполнена объектами восприятия, и что для других частей мы имеем только чувство возможности движения. И если позволительно применить такой вульгарный аргумент, то современные астрономы утверждают, что пространство в действительности не бесконечно, но закругляется, подобно поверхности шара.

Трансцендентальный (или эпистемологический) аргумент, который наилучшим образом установлен в «Пролегоменах», более четок, чем метафизические аргументы, и также с большей четкостью опровергаем. «Геометрия», как мы теперь знаем, есть название, объединяющее две различные научные дисциплины. С одной стороны, существует чистая геометрия, которая выводит следствия из аксиом, не задаваясь вопросом, истинны ли эти аксиомы. Она не содержит ничего, что не следует из логики и не является «синтетическим», и не нуждается в фигурах, таких, какие используются в учебниках по геометрии. С другой стороны, существует геометрия как ветвь физики, так, как она, например, выступает в общей теории относительности, – это эмпирическая наука, в которой аксиомы выводятся из измерений и отличаются от аксиом евклидовой геометрии. Таким образом, существует два типа геометрии: одна априорная, но не синтетическая, другая – синтетическая, но не априорная. Это избавляет от трансцендентального аргумента.

Попытаемся теперь рассмотреть вопросы, которые ставит Кант, когда он рассматривает пространство в более общем плане. Если мы исходим из взгляда, который принимается в физике как не требующий доказательств, что наши восприятия имеют внешние причины, которые (в определенном смысле) материальны, то мы приходим к выводу, что все действительные качества в восприятиях отличаются от качеств в их невоспринимаемых причинах, но что имеется определенное структурное сходство между системой восприятий и системой их причин. Существует, например, соответствие между цветами (как воспринимаемыми) и волнами определенной длины (как выводимыми физиками). Подобно этому, должно существовать соответствие между пространством как ингредиентом восприятий и пространством как ингредиентом в системе невоспринимаемых причин восприятий. Все это основывается на принципе «одна и та же причина, одно и то же действие», с противоположным ему принципом: «разные действия, разные причины». Таким образом, например, когда зрительное представление А появляется слева от зрительного представления В , мы будем полагать, что существует некоторое соответствующее отношение между причиной А и причиной В .

Мы имеем, согласно этому взгляду, два пространства – одно субъективное и другое объективное, одно – известно в опыте, а другое – лишь выведенное. Но не существует различия в этом отношении между пространством и другими аспектами восприятия, такими как цвета и звуки. Все они в их субъективных формах известны эмпирически. Все они в их объективных формах выводятся посредством принципа причинности. Нет оснований для того, чтобы рассматривать наше познание пространства каким бы то ни было отличным образом от нашего познания цвета, и звука, и запаха.

Что касается времени, то дело обстоит по‑другому, поскольку, если мы сохраняем веру в невоспринимаемые причины восприятий, объективное время должно быть идентично субъективному времени. Если нет, мы сталкиваемся с трудностями, уже рассмотренными в связи с молнией и громом. Или возьмем такой случай: вы слышите говорящего человека, вы отвечаете ему, и он слышит вас. Его речь и его восприятия вашего ответа, оба в той мере, в какой вы их касаетесь, находятся в невосприни‑маемом мире. И в этом мире первое предшествует последнему. Кроме того, его речь предшествует вашему восприятию звука в объективном мире физики. Ваше восприятие звука предшествует вашему ответу в субъективном мире восприятий. И ваш ответ предшествует его восприятию звука в объективном мире физики. Ясно, что отношение «предшествует» должно быть тем же самым во всех этих высказываниях. В то время как, следовательно, существует важный смысл, в котором перцептуальное (perceptual) пространство субъективно, не существует смысла, в котором перцептуальное время субъективно.

Вышеприведенные аргументы предполагают, как думал Кант, что восприятия вызываются вещами в себе, или, как мы должны сказать, событиями в мире физики. Это предположение, однако, никоим образом не является логически необходимым. Если оно отвергается, восприятия перестают быть в каком‑либо существенном смысле «субъективными», поскольку нет ничего, что можно было бы противопоставить им.

«Вещь в себе» была очень неудобным элементом в философии Канта, и она была отвергнута его непосредственными преемниками, которые соответственно впали в нечто, очень напоминающее солипсизм. Противоречия в философии Канта с неизбежностью вели к тому, что философы, которые находились под его влиянием, должны были быстро развиваться или в эмпиристском, или в абсолютистском направлении. Фактически в последнем направлении и развивалась немецкая философия вплоть до периода после смерти Гегеля.

Непосредственный преемник Канта, Фихте (1762–1814), отверг «вещи в себе» и довел субъективизм до степени, которая, по‑видимому, граничила с безумием. Он полагал, что Я является единственной конечной реальностью и что она существует потому, что она утверждает самое себя. Но Я , которое обладает подчиненной реальностью, также существует только потому, что Я принимает его. Фихте важен не как чистый философ, а как теоретический основоположник германского национализма в его «Речах к германской нации» (1807–1808), в которых он стремился воодушевить немцев на сопротивление Наполеону после битвы под Иеной. Я как метафизическое понятие легко смешивалось с эмпирическим Фихте; поскольку Я был немцем, отсюда следовало, что немцы превосходили все другие нации. «Иметь характер и быть немцем, – говорит Фихте, – несомненно, означает одно и то же». На этой основе он разработал целую философию националистического тоталитаризма, которая имела очень большое влияние в Германии.

Его непосредственный преемник Шеллинг (1775–1854) был более привлекателен, но являлся не меньшим субъективистом. Он был тесно связан с немецкой романтикой. В философском отношении он незначителен, хотя и пользовался известностью в свое время. Важным результатом развития философии Канта была философия Гегеля.

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях: